– В какую же сторону? – осведомился Вэнс.
– Может, это все-таки самоубийство!
Внизу зазвонил звонок, и мы услышали, как Гэмбл ринулся отпирать парадную дверь.
Маркхэм встал рядом с Хильдой Лейк, положил руку ей на плечо.
– Наверное, патологоанатом приехал. Не лучше ли вам переждать ближайшие события в своей комнате?
– Пожалуй.
Хильда Лейк шагнула к двери, сунула руки в карманы. Впрочем, прежде, чем выйти, она оглянулась:
– Умоляю, передайте Гэмблу, чтобы прислал мне чай с маффинами. Не то я умру с голоду.
Минутой позже в спальню ворвался доктор Эмануэл Доремус, мужчина жилистый, нервный, циничный, строптивый и развязный. В буром пальто и котелке, Эмануэл Доремус куда больше походил на коммивояжера, чем на врача. Он махнул нам всем в знак приветствия и бегло оглядел комнату. Пару раз качнулся вперед-назад на носках, мрачно покосился на сержанта.
– Скажите, Хис, вы нарочно подгадываете посылать за мной, когда я принимаю пищу? Только я приступил к оладьям с сосисками – и вот оно, известие от вас, извольте радоваться! Ну, что вы для меня припасли на этот раз?
Хис осклабился и пальцем указал на мертвое тело. Он давно привык к брюзжанию патологоанатома.
Доремус повернул голову и несколько мгновений равнодушно взирал на труп.
– Дверь была заперта изнутри, доктор, – пояснил Маркхэм. – Мы ее взломали.
Доремус испустил тяжкий вздох и с гримасой отвращения обернулся к сержанту.
– И ради этого надо было отвлекать меня от завтрака?.. Все, что вам требовалось, – разрешение на перемещение трупа. – Доктор полез в карман, извлек пачку бланков. – Изложили бы сразу суть дела, я бы вместо себя ассистента прислал. – В голосе теперь слышались сварливые нотки.
– Мистер Маркхэм велел мне звать вас лично, док, – оправдывался Хис. – Я же не для себя, я для истины.
Доремус, с чернильной ручкой наперевес, едва не испепелил Маркхэма взглядом.
– Классический суицид, – уверенно заявил он. – Без вариантов. Могу назвать приблизительное время смерти, если вас интересует. Вскрытие, конечно, все равно делать придется.
Вэнс прикурил очередную сигарету.
– Послушайте, доктор, – без нажима произнес он, – ни в коем случае не ставлю под сомнение наметанность вашего глаза, однако рискну попросить вас осмотреть труп. Я понимаю, профессионалам все и так ясно…
Доремус буквально вскинулся.
– Конечно, труп будет подвергнут осмотру, – прошипел он. – Труп будет вскрыт, а заключение написано во всех подробностях. Довольны вы? Что вам еще от меня нужно?
– Самую малость, доктор, самую малость, – вкрадчиво сказал Вэнс. – Объясните, сделайте одолжение, почему вы так вот с ходу заявили, будто здесь имел место суицид?
Доремус нетерпеливо вздохнул:
– Покойный сжимает револьвер, пуля находится в правильном месте. И вообще, я на трупах собаку съел. Кроме того, дверь…
– Была заперта изнутри, – докончил фразу Вэнс. – Правильно. Но вот что насчет трупа?
– А что насчет трупа? – Доремус уже заполнял бланк. – Труп – он труп и есть. Сами поглядите.
– Уже поглядел, благодарю вас.
– Видите ли, док, – самодовольно ухмыляясь, принялся объяснять Хис, – мы с мистером Вэнсом поспорили. Я говорю: доктор Доремус скажет, что это самоубийство. А мистер Вэнс не согласен. Он думал, вы скажете, что это убийство.
– Я врач, а не детектив, – ядовито заметил Доремус. – Человек мертв, у него пуля в правом виске. Он держит револьвер в правой руке. Такую рану можно нанести себе только намеренно. Случайности исключены. Труп сидит в естественной позе. А дверь была заперта изнутри. Остальное – ваша забота. Не зря же вы в убойном отделе служите. Вскрытие покажет, совпадает ли калибр пули и револьвера. Данные вы получите завтра. Тогда и делайте выводы.
