– Пошли, Симеон, может, что новое удастся узнать. – Бубнов играл желваками, и у него подёргивался правый глаз.
– Угу, – кивнул в знак согласия Красный.
– Знаешь, – Иван Григорьевич остановился, закусив губу, но потом продолжил, – всё, что ты узнал и узнаешь, это…
– Тайна? – ухмыльнулся Симка.
– Вроде того.
– Не бойтесь, господин Бубнов, я не собираюсь ни с кем делиться полученными сведениями. Это моё дело, и могу сказать откровенно, что если я найду этого изверга первым… – он запнулся, подбирая слова, – то вы его никогда не найдёте.
– Но…
– Видите ли, – молодой человек остановился и теперь стоял напротив сыскного агента, – какими бы мы с Аней вам ни казались, мы хотели вырваться из порочного круга, но, к сожалению, не имели достаточно денег, чтобы начать нашу жизнь с чистого листа. Вы можете осуждать её за доступность, меня за потворство этому, но жизнь не всегда одаривает нас калачами. Приходится кое-что перетерпеть, чтобы стать сильнее, – он тяжело вздохнул.
– Я понимаю, – тихо сказал Бубнов, но в ответ получил красноречивый взгляд.
– Пойдёмте.
Опрос девиц ничего нового к портрету не добавил. Только внёс некоторую сумятицу: одни говорили, что на лице мужчины (поля шляпы не могли скрыть нижнюю часть) была бородка наподобие шкиперской. Вторые уверяли, что присутствовали пышные усы. Но все сходились в том, что незнакомец в летний месяц ходил в чёрном пальто почти до пят и в шляпе с большими полями. Говорил вроде бы чисто, хотя некоторые уверяли, что с эстляндским или финским акцентом. Но все сходились во мнении, что руки у него непропорционально длинные. Последняя примета радовала. Если одежду можно сменить, бороду сбрить, усы сделать меньше, то с руками дело обстояло совсем по-другому – с ними невозможно ничего сделать. Не отрубишь же их!
К вечеру Бубнов устал, проголодался, да и от мелькания лиц голова шла кругом.
– Где здесь можно хорошо, но недорого поужинать? – спросил Бубнов у спутника, который с удивлением посмотрел на сыскного агента.
– У Петровича.
– Что так смотришь?
– Да я всегда думал, что у вас в полиции деньги лопатой гребут.
Иван Григорьевич ухмыльнулся.
– Знаешь, Симеон, может быть, кто-то и гребёт, но мы пришли копаться в человеческом дерьме, выводя преступников на чистую воду. А такое занятие приносит только неприятности. Вот в прошлом году взяли за одно место графа одного за то, что убил знакомца по игре в карты, которому задолжал моё жалование за сто лет. Взяли его, но такой шум поднялся. Сам государь за него вступился, министр взял под козырёк, а мы получили по первое число. Особенно наш начальник. Там, – Бубнов ткнул вверх пальцем, – много чего творится. Меня тогда чуть под статью о превышении полномочий не подвели, а ты говоришь – «лопатой».
– Неужели? – изумился Симка.
– Но я тебе ничего не говорил.
– Значит, если есть деньги, то всегда можно откупиться?
– Не совсем так. Иной раз и деньги не помогают, главное – иметь нужные связи, чтобы в определённую минуту тебя прикрыли… Ну, Симеон, растравил ты меня. Всё, поговорили, веди к твоему Петровичу.
В десятом часу пополудни в рабочем кабинете Филиппова собрались чиновники по поручениям и помощник начальника сыскного отделения Карл Петрович Маршалк. На сей раз не разговаривали, даже вполголоса, как во время предыдущих собраний, а молчали. Лица у всех были сосредоточенные и серьёзные, словно все чувства ушли прочь до поимки кровожадного изувера.
