Была середина лета, начинался пятнадцатый день июля.
Город очнулся от ночной спячки. Загудел, зашумел. Голоса вначале звучали громко и отчётливо, но постепенно стали глуше и теперь напоминали гудение пчелиного роя. По улицам торопливо проезжали телеги, гружённые товаром, и экипажи, уносящие чиновный люд по рабочим местам.
Коридорный поднялся на третий этаж. В двенадцатом номере всю ночь гулял на широкую ногу подвыпивший купчина. Слава богу, что не дошло дело до полиции. Иначе протокол и обычная суета, а может быть, красненькая городовому – и вся недолга.
Дверь девятого номера отворилась, и на пороге застыл от неожиданности молодой человек в широкополой шляпе и тёмном до пят пальто. Глаз его было не видно, но, судя по всему, он был чем-то напуган. Правой рукой сжал ручку так, что побелели костяшки пальцев, а левая заметно подрагивала. Постояв так несколько секунд, постоялец сделал шаг назад и притворил дверь.
– Вот что, Аришенька, затворись, – голос его предательски подрагивал, – и спи, душенька. Я предупрежу, чтобы тебя не беспокоили, – и, снова открыв дверь, вышел в коридор.
Коридорный не услышал ни щелчка замка, ни лязганья цепочки. Он заученно улыбнулся молодому человеку и про себя отметил, что у последнего так длинны руки, что сразу бросаются в глаза.
– Братец, – тот подошёл к коридорному и протянул пятиалтынный, – вот тебе за труды. – Голос звучал всё также глухо, но теперь спокойно и размеренно.
– Благодарствую, барин, – коридорный по имени Василий, на вид тридцати – тридцати двух лет, поклонился.
Молодой человек добавил:
– Через час разбуди мою даму, пусть голубушка после трудов праведных поспит, а то она смертельно устала.
Василий понимающе улыбнулся, ожидая, что постоялец подмигнёт: мол, вот такие у неё труды. Но широкие поля шляпы позволяли разглядеть только скривившиеся в хищной улыбке губы и аккуратно подстриженную бородку. Над воротом рубашки была видна ранка с запёкшейся кровью.
– У вас… – начал коридорный, но сразу же умолк. Пальцы молодого человека несколько раз нервически сжались в кулаки. Василий так и не сказал о видневшейся из-под ворота глубокой царапине.
– Разбуди обязательно через час, – теперь в его голосе Василий уловил насмешливо-угрожающие нотки.
– Как изволите! Непременно разбужу через час, исполню, как вы велели.
Молодой человек, ничего не сказав в ответ, направился к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж и покинуть гостиницу «Дунай».
Ровно через час Василий подошёл к двери, на которой красовался номер «9». Вначале тихонько постучал, но никто не ответил. Потом громче – опять в ответ тишина.
Коридорный занёс руку для более сильного удара, но дверь сама собой приоткрылась.
– Эй, есть, кто живой? – пошутил Василий и сам улыбнулся собственной шутке. В образовавшуюся щель потянуло чем-то приторно-сладким и до боли знакомым. Сердце коридорного тревожно забухало, как вечевой колокол, возвещающий об опасности.
Василий попытался заглянуть в щель, но увидел только угол постели и бледную руку с красными полосками. Он притворил дверь и вновь постучал – на сей раз настойчиво, словно отгоняя мысль о том, что увидел. В голове колотилось одно слово: «кровь», но он не хотел верить собственным глазам. Наконец, набравшись смелости, он приоткрыл дверь наполовину.
Обнажённая девица лежала поперёк кровати, устремив остекленевший взгляд левого глаза на коридорного, нарушившего её вечный покой.
