– Не видишь разве, – лениво протянул кучер, – какой герб на крыше? Вот оттуда мы и пожаловали. Лакеи по-немецки не разумеют, ты уж не обессудь!
Оба лакея захихикали, приквакивая, и вернулись на своё место. Кучер щёлкнул хлыстом, и карета направилась к воротам княжеских конюшен. Мажордом разглядел белого орла, венчавшего макушку экипажа, и сделал вывод, что таинственная дама прибыла из Польши, только что поделенной между российским и австрийским императорами и прусским королём. Её последний король Станислав Август принял причитавшееся ему денежное вознаграждение и уехал доживать свой век в Россию. Однако польские дворяне продолжали оставаться весьма почитаемыми при всех европейских дворах.
– Кто она? Кто?! – церемониймейстер шипел на мажордома, как та кобра, что пару лет назад в Глаубсберг привозил один англичанин, путешествовавший до того по Индии.
– Полька она, знатных кровей, – испуганно отвечал тот, – имени не расслышал, скажи, княжна Понятовска, так благородней будет, вроде как родня последнему королю Польши.
– С ума, что ли, спятил?! – недоумевал церемониймейстер, – как такое можно объявлять? Потом меня вздёрнут!
– Тогда сам придумывай, что говорить!
Пока они спорили, Золушка уже безо всяких объявлений гордо, словно лебедь с версальского пруда, вплыла на главную лестницу бального зала и стала медленно спускаться вниз. Церемониймейстер так и не успел представить её обществу, лишь трижды стукнул вдогонку красавице своим жезлом по полу. Да и не следовало её представлять – красота её говорила сама за себя. В зале немедля стихла музыка, и публика замерла, с интересом разглядывая столь неожиданно появившуюся незнакомку.
Старики в немом восхищении вспоминали о великолепном явлении при здешнем дворе Гизеллы, глядя на Золушку, молодые люди и мужчины средних лет проглотили языки от восторга, обуявшего их при виде спускавшейся вниз по лестнице богини. Её осанка, её взгляд, её чистейшая кожа, её наряд в конце концов – всё это создавало нечто наподобие божественного ореола, окружавшего таинственную красавицу. «Кто она? Кто?», понёсся раздражённый шёпот среди женщин, мигом утративших внимание своих кавалеров и оставшихся вроде как не у дел.
Никто не знал, кто она, ибо все впервые видели её. Первым стряхнул с себя морок Дандини и осторожно приблизился к уже достигшей пола Венере. Да, именно Венере, именно такая ассоциация родилась тогда в его мозгу.
– Простите за назойливость, таинственная незнакомка, – изогнулся он в поклоне, – вы словно сошли с полотна Боттичелли, моего соотечественника. Позвольте представиться, Дандини, личный камердинер его высочества принца Роберта Глаубсбергского. С кем имею честь?
– Вы – камердинер принца? – по лицу Золушки пробежала чуть заметная тень удивления, – отрадно. Я предпочту сохранить инкогнито, так занятнее.
– Как вам будет угодно, сударыня.
«Если он камердинер, то кто приезжал к нам домой?» эта мысль ненадолго овладела Золушкой, «уж точно не этот. Но кто тогда?».
«Боже, как хороша!», подумал Карл, глядя на неё, «неужели на свет рождаются такие красавицы? Я думал, что никого краше Франчески нет, потом встретил Анну и поменял своё мнение. Теперь же вижу, что заблуждался. Однако сворачивать с пути мне более не стоит, уже и без того много глупостей в жизни понаделал!».
«Странное чувство», Фридрих, прищурившись, разглядывал Золушку, «я будто знаю эту красавицу всю свою жизнь, и лицо её мне необычайно знакомо, только вот никак не могу понять, где я её встречал и отчего она кажется мне такой родной. Если б встретил её молодым, непременно женился бы, не совершил бы той роковой ошибки!».
