Впрочем, этого следовало ожидать. Просто я предполагала, что раскрытие инкогнито произойдет по крайней мере на второй-третий день.
– Прибыл самолет рейсом шестьсот шестьдесят шесть из Москвы, – раздался мощный голос дикторши. – Прибыл самолет рейсом…
Я навострила глаза и разглядела самолет, приземлившийся не на центральной полосе, как я рассчитывала, а где-то в отдалении. Пришлось бежать под дождем к отстойнику, расположенному метрах в пятидесяти, – оттуда должны были выпускать пассажиров рейса с номером, который совпадал с числом антихриста, вычисленным в Апокалипсисе.
Сквозь пыльные стекла отстойника я видела летное поле, по которому медленно катил желтый автобусик, набитый пассажирами.
Он неуклюже притормозил возле распахнутой настежь двери. Находившиеся внутри автобуса вынуждены были ухватиться за поручни и друг за друга, чтобы не повалиться вслед за своими вещами – с прицепленных сверху навесов уже летели на пол водруженные туда сумки.
Голицын вывалился из двери, сдержанно матерясь. Он пошарил взглядом в скудной толпе встречающих, демонстративно пожал плечами и направился к отделению, куда должны были доставить багаж.
Роальд Голицын был весь в коже – широкий черный плащ, коричневые брюки, крепкие башмаки. Венчала все это серая широкополая шляпа из того же материала.
Я решила не окликать его прилюдно и быстро последовала за Голицыным, стараясь догнать его – Роальд вышагивал широко, четко, словно солдат, – вероятно, был сильно рассержен.
– Здравствуйте, я Женя Охотникова, – тихо проговорила я, поравнявшись с Роальдом.
Он остановился, посмотрел на меня, чуть сдвинув с переносицы темные очки с широкими круглыми стеклами, и внятно произнес:
– А пошла ты…
Хорошенькое начало!
Мне пришлось ухватить Роальда Голицына за рукав и произнести только одну фразу, чтобы привести бывшую кинозвезду в чувство:
– Передайте Симону Ароновичу Костякову, что наш договор расторгнут.
И демонстративно повернулась к нему спиной, намереваясь отправиться восвояси.
Теперь догонять меня пришлось Голицыну. Впрочем, я позволила ему сделать это, чуть сбавив темп ходьбы. Роальд чуть тронул меня за плечо и, аккуратно приостановив, загородил мне дорогу.
– Миль пардон, мадам! – проронил он, приподняв шляпу с широкими полями. – Я думал, что вы из этих… повернутых фанаток.
– Извинения принимаются, инцидент исчерпан, – довольно сухо сказала я Роальду. – Давайте-ка вернемся за вашим багажом.
– Я не думал, что вы окажетесь… э-э… женщиной, – пояснил Роальд, пока мы возвращались к багажному отделению. Костяков сказал, что меня встретит охранник Женя, ну и я подумал, что будет мужик.
– Вы разочарованы?
– Н-ну почему? – прищелкнул языком Голицын. – А вы справитесь? Шучу-шучу…
Когда два чемодана были транспортированы пыхтящим носильщиком к моему автомобилю, произошел довольно любопытный эпизод.
Роальд распахнул дверцу жука – «Фольксвагена» и уже занес ногу, как неподалеку – из кустов справа – я заметила мгновенное зарево фотовспышки.
Кусты зашуршали и смолкли. Тут же послышался шум мотора и промелькнул мотоцикл, оседланный молодым человеком, лицо которого скрывал шлем.
– Вас сфотографировали, – мельком заметила я, садясь за руль.
– Как? Кто? – недовольно сморщился Роальд. – Что все это значит?
– Как? Фотоаппаратом, вон из тех кустиков. Кто? Парень с мотоциклом. А все это значит, что из сегодняшних газет жители области узнали о вашем приезде, – ответила я, выруливая на магистраль.
