– Ладно, даже если мы доберёмся на работу к обеду, это даже лучше – на лекции Соньки или Торпа не попадём, – ухмыльнулся Феликс, вооружившись лопатой.
Исихару вежливо улыбался и продолжал верить, что это шутка, в то время как друзья с трудом сдерживали приступы хохота. Веселиться они перестали, когда увидели, что один из спецблоковских автобусов задымился на КПП. Сонька в компании Петрова, Торпа, Синклера, Питерса и дюжины неизвестных ребятам сотрудников спецблока шли к остановке служебного транспорта.
– Какому долбоёбу пришла в голову мысль ремонтировать дорогу от МПК до второй Сибири зимой?! – злилась Озерецкая. – Пиздец!
– Да тише, Викторовна. Вспомним, как оно раньше было. На пазике покатаемся, – с теплотой в голосе произнёс Петров, останавливаясь у автобуса под номером три и приветствуя молодых учёных.
– У нас два, блять, сломанных автобуса по маршруту спецблока.
– Да не ссы, довезу я вас потом до спецблока, – усмехаясь, произнёс водитель, выходя из кабины.
– Блять, только тебя не хватало… – развела руками Сонька.
– А Такахаси в каком автобусе едет, мне интересно? – спросил Петров.
– У него дежурство, он в МПК. У меня сегодня дежурство, а я уже заебалась!
Торп, Синклер и Питерс не могли сдержать смех. Друзья старались не выглядеть довольными, но им тоже было радостно от того факта, что день у Соньки не задался.
По сильной непогоде личными автомобилями пользоваться запрещалось. Петров по приезде из Новосибирска оставил внедорожник на КПП Сибири-1. Предпочитающие жить в закрытом городе Сибирь-1 руководители, в том числе Сонька, с наступлением осенних дождей, а затем и снегопадов, переселились в свои квартиры в жилом комплексе Сибирь-2. Добираться до МПК от этого легче не стало: внеплановый ремонт дороги внёс свои коррективы, заставляя всех проживавших в Сибири-2 каждое утро без особого удовольствия забираться в автобус и делать большой крюк до закрытого городка. Без приключений до работы удавалось добраться не всегда.
– Всё, дальше не проедем. Толкать надо или пешком идти. Тут по прямой всего чуть больше километра, а может, два или пять… Короче, лопаты в зубы, вперёд и с песней! – с абсолютно серьёзным лицом заявил водитель, выглядывая в салон. С чувством юмора у него был полный порядок, но иностранные сотрудники комплекса всё равно каждый раз терялись, не знали, что делать и что отвечать.
– Это какой-то пиздец! – констатировала Сонька, и впервые друзья с ней полностью согласились.
Люди, спешащие на работу – обязательно со сменкой в большом вещевом мешке – выглядели хмурыми, на работу прибывали взлохмаченными, по колено в грязи или мокрыми от снега. Фразы вроде «Россия для грустных» приобретали для них особый сакральный смысл, да и само место работы позитивных эмоций не добавляло, ведь работать приходилось с самыми опасными возбудителями болезней, свыкнувшись с мыслью, что от тебя постоянно будет пахнуть не изысканным парфюмом, а дезинфицирующими растворами.
– Объект повышенной секретности, блядь! Идём несколько километров по лесу по колено в грязи и снегу! Не могут нормальную дорогу проложить… – плевалась ядом Сонька. – В Китае, Америке – да везде дороги есть!
Она шла под руки с японскими и американскими работниками лаборатории. Молодые учёные из головной лаборатории шли сзади и прислушивались. После того, как они случайно нашли вход в спецблок, за ними закрепилось прозвище «пробирочники».
