– Ты что, книжки пишешь? Аллегории на мне проверяешь… Ну и как, версию сочинил? Хотя… – Люсенька безнадежно махнула ручкой. – Ладно, через полчаса приходи обедать! А работа… пару дней пофантазируешь – потом расскажешь. Со-чинитель!
Все! Закончу дело и уйду из профессии, – в который раз подумал Степан Михайлович, широко шагая по коридору. Обидная ирония жены не выходит из головы, болезненно сказывается на самолюбии. Хотя обижаться на Людмилу не стоит, она соответствует его вкусам и любому расследованию придает особую пикантность и романтичность. Как говорится, на ловца и зверь бежит – что не клиент, то обязательно какая-то семейная неразбериха. И Людмила понимает, как раздражают пустые болтушки, всегда говорит по существу. А может, она права, надо активнее включаться в работу? Меньше аналитики, больше практики. В ответ на критические выводы у входной двери весело отозвался колокольчик. Степан Михайлович бросил взгляд в сторону просторной прихожей, легко заменяющей холл, и увидел невысокого кругленького человечка. Отутюженный до блеска, с холеным бесцветным лицом. Точно такими же показывают по телевизору высокопоставленных чиновников. С виду властный и самоуверенный. Смотрит водянисто – исподлобья. Тоже изучает Алексина.
– Вижу, агентство не процветает, – буркнул посетитель, протягивая руку. – Петров… Дмитрий Васильевич!
– Что не устраивает?
– Да вот… – Петров совершил круговое движение головой, провел рукой по облысевшей макушке. – Никакой эстетики.
Алексин неопределенно пожал плечами, пропустил Петрова в большую комнату, служившую ему кабинетом, прикрыл за собой дверь. Он не хотел показывать свою радость по поводу появления нового свидетеля и не торопился подводить итог кратковременному наблюдению. Пусть посетитель выговорится, речь – лучшая характеристика.
– Я очень заинтересован в скорейшем раскрытии преступления, – сходу начал Дмитрий Васильевич. – Ценил и опекал Леночку, как родную дочь. Для стимула не прочь выделить вашему агентству из своих фондов. Думаю, для достойного оснащения помещений будет самый раз. Со своей стороны хотел бы следить за ходом расследования, чтобы оценить проделанную работу и определить сумму окончательного вознаграждения – с премиальными, конечно.
– Делом Кондаковых занимается прокуратура. Чем вас майор Довганич не устраивает?
– Знаю эту прокуратуру. У них все поставлено на поток. По горячим следам ничего не нашли. Не ровен час, спустят на тормозах или еще чего похуже. Все какие-то подводные камни, скрытые интересы, а результат непредсказуемый… и не самый лучший.
После вступительной скороговорки Дмитрий Васильевич продолжил уже неспешно – с расстановкой, сознавая собственную значимость, не допуская возражений. Ясная, убедительная речь – продукт многолетней руководящей деятельности. И бог с ним! Спонсоры не мешают. За счет доброжелателей областное УВД обновило свой автопарк, а сам начальник пересел в новенький «Мерседес». Тихо и безболезненно для бюджета. Похоже, психологию тоже поменял – как бы отстранился от подчиненных, замкнулся в себе. Высокомерие и злая ирония – все, что осталось от прежнего начальника. Пора себя проверить! – подумал Алексин.
– Прямо-таки, премиальные! Ничто не сравнится с моральным удовлетворением, – блефанул Степан Михайлович, но тут же поправился. – Сами знаете, в последнее время стало дурным тоном оценивать совесть в денежном эквиваленте. Уж очень набило оскомину. Не подумайте превратно, но у меня премия ассоциируется со взяткой.
