После двенадцати вместе со всеми обедал на кухне – чуть в стороне от бухгалтерского стола, за которым с утра корпела Людмила Николаевна. Потом в своем кабинете перебирал бумаги, подшивал их в папочки и, между прочим, думал о деле Кондаковых. Не получалось у него отвлечься, поэтому он обрадовался скорому появлению Алексея.
– Надо отдать должное твоему усердию, – начал с порога молодой сотрудник. – Стал приносить на экспертизу краску.
– Что-ж, неудача – тоже результат.
– Эта эмаль часто используется для кузовных работ в качестве грунтовки.
– Вот как! А ведь Федоров по основной профессии шофер… и объяснение выглядит правдоподобным. Ты не в курсе… он подрабатывает дворником в том же дворе.
– Это серьезно?
– Очень!
– Может, пустим в разработку?
– Надо еще знать, как подступиться. Здесь лес темный. Ты вот что… я тут сделал папку по поводу нерадивого муженька, так ты ее полистай перед нашей клиенткой. Похоже, ситуацию смягчить у нас не получится, он еще и зарабатывает на женщинах. Такого паразита терпеть невозможно, пусть гонит в шею. Завтра у тебя работа будет посерьезней.
– Тогда я пошел?
– Да, – кивнул Степан Михайлович, но тут же спохватился: – Будь очень деликатным – мы не знаем, как она себя поведет. Все материалы передашь только после окончательной оплаты.
Оставшись один, он нервно заходил по кабинету. Со времени гибели Кондаковых прошла неделя, и теперь драгоценное время продолжает бездарно утекать. Для успокоения пошел на кухню, поцеловал жену в затылок. Присел, маленькими глоточками выпил чашечку кофе. В сущности, его нервозность как раз и состояла из-за большой вероятности не получить от фотопленки полезной информации. С краской ничего не получилось, пленку с уликами тоже никто не станет подбрасывать. Сколько можно терпеть неопределенность!? Он резво поднялся и отправился к Федору. То есть просто пересек небольшой коридорчик.
Надо сказать, Алексин немало потрудился в поисках помещения для офиса. Приобретенная квартира не являлась какой-нибудь типовухой, даже ванная могла бы сравниться с небольшой прачечной. На площади три на четыре метра кроме ванны, раковины и стиральной машины свободно помещались два тумбовых столика с ванночками для химических растворов, а на самой большой стене свободно расположились навесные полочки. Забота о состоянии ванной вполне обоснованно возлагалась на Федора. Здесь он решал производственные вопросы, тут же колдовал над химикатами и фотографиями. Степан Михайлович предусмотрительно постучал, но фотограф не заставил ждать.
– Входи, уже готово.
– Так быстро?
– А ты как думал! Знал, что не успокоишься, так и мне тоже не легче.
– И как? – с волнением в голосе пробормотал сыщик.
– Сам смотри!
Готовые фотографии плавали в ванной, наполовину заполненной водой, при ярком свете от бра красиво переливались золотом и нежной зеленью. Глядя на снимки, Степан Михайлович сам пропитывался несказанной нежностью. Он ласково разгонял их по воде. Поочередно вынимал из воды, аккуратно придерживая за уголки, с трогательным умилением рассматривал изображения.
– Ну как? – усмехнулся Федор, вытирая руки махровым полотенцем.
– О большем невозможно мечтать, – дрогнул в голосе Степан Михайлович. – Спасибо, Федя! На сегодня ты свободен, а я еще наведаюсь во двор. Кто-то занимается запрещенной деятельностью, если не сказать похуже.
– Может, вместе?..
– Боюсь, меня уже приметили, а вдвоем и вовсе распугаем.
