Он открывает глаза, а в гуще нарушенной сервировки опрокинутая бутылка. В маленькой лужице на столе островком замерла корочка хлеба. Как произошло и что на него нашло? Не мог сосредоточиться на причинах развала семьи. Семья? Пожалуй, сильно сказано. Жалкая пародия на современное общество с его единством и согласием. Нет четкости в понимании происходящего, всюду анархия и борьба за власть. Может, специально все придумано? Есть темные силы, заинтересованные в развале страны, в том числе и отдельной семьи. Им не в радость всеобщее благополучие. Нищета и грызня за сахарную косточку с барского стола – вот что делает власть всесильной. Сунулся к телефону, кое-как набрал номер. В ответ – короткие гудки. В течение часа напрасно терзал аппарат. Наконец, удача. Он даже растерялся от неожиданности, не мог собраться с мыслями, взглядом шарил по книжным полкам в поисках какой-нибудь подсказки.
– Алло-о! – Голос бархатный и певучий, ничего общего с теми интонациями, какими сыт по горло. – Эй, кто звонит!? – уже требовательно спрашивает она.
Он взял себя в руки, быстро сунул в рот теннисный шарик.
– Здравствуй, – прошамкал Витя, пуская тягучие слюни.
– Дима, ты? – после паузы осторожно откликнулась она.
– Прости! Я выпил… здорово.
– Ты впрямь выпил!? – она неприлично хохотнула.
– Как намерена поступить? – промямлил его рот, с трудом удерживая шарик.
– Никак. А что тебя волнует?
Последний вопрос поставил Виктора в тупик. Пьяные мозги плохо соображали. Он бы мог без конца говорить о своих проблемах, но трудно представить, что может волновать какого-то Диму.
– Это ты – Дима? Отвечай! Это ты!?
Кажется, она поняла свою оплошность, и он положил трубку. В сознании не укладывается ее двуличность. Не замечал раньше? Он видел ее улыбку сфинкса, предчувствовал опасность и не хотел принимать. Мозг напоминает компьютер, который вот-вот сломается от непосильной задачи. Ленка уживалась в нескольких лицах, а он всегда оставался самим собой, много лет верил в ее исключительную порядочность. И вдруг!.. Невыносимо сознавать себя одураченным, осмеянным человечком. И кто надругался над ним? Чем дольше Витя думал о личной трагедии, тем больше представлялись масштабы предательства. Было ли, и кто!?
Истерзанный мучительными сомнениями, он не стал расстилать постель, а как есть, в джинсах и кроссовках, опрокинулся на издыхающий диван. Ворочался, вызывая недовольство натруженных пружин, отмахивался, но улыбка сфинкса снова оживала перед глазами. Чтобы хоть как-то отгородиться от коварного мира, натянул на голову покрывало. На память приходили отвратительные примеры человеческого непостоянства – будь то из литературы или живого общения с людьми, и в больном мозгу возникали эротические сцены с участием Ленки. Она проявляла в постели чудеса изобретательности со всеми подряд, пока его не поглотил тяжелый сон.
Капитан улыбается. Настолько заразительно, что все женское окружение невольно ему подражает. Симпатичный и высокий, в новой с иголочки форме офицера внутренних войск, он смеется, чувствуя свое превосходство. Сероглазый и чернобровый, с ухоженной волнистой шевелюрой. Ему доставляет удовольствие видеть мрачную подавленность Виктора. Он переводит гордый взгляд на Ленку, и та зарделась, польщенная его вниманием. А Виктор испугался. За нее или за себя? В сознании пульсирует одна и та же мысль: Что ты делаешь? Не предавай меня. Прошу, не надо!
