– Так-так, – произнесла она весело, – и как поживает сегодня мистер Дэниелс?
Мистер Дэниелс, двенадцать лет страдавший от подобной манеры обращения, успел смириться и приспособиться к ней, поэтому просто ответил, что у него все хорошо.
– Мистер Бредон, вы ведь впервые на нашем ежемесячном чаепитии? – продолжила вдова. – Вам просто необходимо познакомиться со всеми остальными членами персонала, но вы, я вижу, далеко от своего отдела не отходите. Ну конечно, нам, полным и перевалившим за сорок, – здесь миссис Джонсон похихикала, – нечего рассчитывать на такое же внимание со стороны джентльменов, как этим юным особам.
– Уверяю вас, – галантно ответил мистер Бредон, – ничто, кроме трепета перед вашим чрезвычайным авторитетом, не удерживало меня до сих пор от того, чтобы обратить на вас мое дерзкое внимание. Должен признаться, я вел себя не совсем подобающим образом и полагал, что вы сделаете мне выговор, если узнаете, чем я занимался.
– Только если вы обижали моих мальчиков, – ответила ему миссис Джонсон, – моих маленьких сорванцов! Стоит на минуту выпустить их из виду, как они уже играют в свои игры. Вы не поверите: этот негодник по прозвищу Рыжий принес на работу йо-йо и разбил окно в комнате посыльных, играя во время обеденного перерыва в «Вокруг света». Стоимость стекла вычли из его жалованья.
– Если я разобью окно, я непременно за него заплачу, – любезно пообещал мистер Бредон, – и признáю, что разбил его своей рогаткой…
– Рогаткой? – воскликнула миссис Джонсон. – Нет, хватит с меня рогаток. Мне достаточно той, что я отняла у Рыжего не далее месяца назад… «Берегись, если я еще раз тебя застукаю», – сказала я ему тогда.
Изогнув бровь, мистер Бредон извлек из кармана свою игрушку.
– Вы копались в моем столе, мистер Бредон! – воскликнула вдова.
– Разумеется, нет. Я бы не посмел, – запротестовал обвиняемый. – Я достаточно хорошо воспитан, чтобы не шарить в столах у дам.
– Надеюсь, – подхватил мистер Дэниелс. – Миссис Джонсон хранит в своем столе все письма от своих поклонников.
– Довольно, мистер Дэниелс. Но мне действительно на миг показалось, что это рогатка Рыжего, теперь вижу, что она немного отличается.
– Так рогатка бедолаги все еще у вас? Вы жестокосердная женщина, миссис Джонсон.
– Это вынужденная мера.
– Нам всем не повезло, – сказал мистер Бредон. – Послушайте, отдайте ее парню. Он мне нравится. Всегда говорит «доброе утро, сэр» таким тоном, что я преисполняюсь тщеславия. И его рыжая шевелюра мне нравится. Сделайте мне одолжение, миссис Джонсон, верните мальчишке его Смертельное оружие.
– Что ж, мистер Бредон, – сдаваясь, ответила миссис Джонсон, – я верну ее вам. И если еще хоть одно окно пострадает, ответственность будете нести вы. Зайдите ко мне после чаепития. А теперь я должна пойти побеседовать с другим новичком. – И она метнулась прочь, без сомнения, чтобы рассказать мистеру Ньюболту, мистеру Хамперли, мистеру Сайдботаму, мисс Григгс и мистеру Вудхерсту о ребяческих повадках нового копирайтера.
Чаепитие подходило к концу, когда мистер Пим, взглянув на циферблат сверявшихся по Гринвичу настенных электрических часов, стал проталкиваться к выходу, по пути расточая притворные улыбки всем подряд. Дежурная двадцатка, отбывшая срок своего наказания, устремилась за ним в коридор. Миссис Джонсон обнаружила рядом с собой стройную фигуру мистера Бредона, изнемогавшего от ожидания.
