Мистер Инглби, ничуть не смутившись, ответил на него еще более неприличным замечанием, так что мисс Партон, замешкавшись над страницей своего блокнота, нервно хихикнула.
– Видите ли, сэр, – сказал Инглби, – это не моя вина. Изначально мой текст должен был сопровождать очень милый рисунок джентльмена, изнемогшего под тяжестью деловых забот. А если простофилям из художественного отдела взбрело в голову снабдить мой изысканный текст изображением (обозначение мужчины) и (обозначение женщины), которые выглядят так, будто только что бурно провели ночь, то я за это ответственности не несу.
– Ха-ха! – сказал мистер Армстронг. – Это все Барроу. Не думаю, что Барроу…
Конец фразы прозвучал более комплиментарно по отношению к целомудрию начальника художественного отдела, нежели к его мужским достоинствам. Неожиданно и мистер Хэнкин взорвался громким смехом.
– Мистер Барроу имеет склонность отвергать все предложения, выдвинутые отделом текстовой рекламы, – вставил мистер Копли. – Я далек от того, чтобы предположить, что дело в межотдельской ревности, но факт есть факт…
Однако мистер Армстронг продолжал веселиться и не обратил внимания на его слова. Под аплодисменты он продекламировал рискованный лимерик, после чего, немного успокоившись, сказал:
– Все в порядке, мистер Копли. Вы все сделали правильно, и я все объясню мистеру Джоллопу. Его удар хватит.
– Он удивится, что вы это проморгали, – заметил мистер Хэнкин.
– Возможно, – любезно согласился мистер Армстронг. – Мимо меня нечасто проходит что-либо неприличное. Вероятно, в тот день я был не в форме. Как и вы, мистер Толбой. О господи! Что скажет по этому поводу мистер Пим? Интересно будет увидеть выражение его лица. Наверняка пригрозит уволить весь отдел. Скорее бы это все закончилось.
– Это могло принять серьезный оборот, – снова вставил мистер Копли.
– Разумеется. Я рад, что в «Морнинг стар» это пресекли. Ну ладно. Будем считать инцидент исчерпанным. Мистер Хэнкин, что там насчет газетной полосы для «Сопо»?..
– Надеюсь, – заметил мистер Копли, – вы довольны тем, как я вышел из положения? Времени было в обрез…
– Все отлично, все отлично, – перебил его мистер Армстронг. – Я вам весьма признателен. А кстати, вы могли бы кого-нибудь и предупредить, а то я все утро пребывал в неведении.
Мистер Копли красочно описал, сколько бесплодных усилий он предпринял, чтобы связаться с мистером Пимом, мистером Армстронгом, мистером Толбоем и мистером Уэддерберном.
– Да-да, понимаю, – сказал мистер Армстронг. – Но почему вы не позвонили мистеру Хэнкину?
– К шести я всегда бываю дома, – подхватил мистер Хэнкин, – и очень редко куда-нибудь отлучаюсь. А если отлучаюсь, то непременно оставляю указания, где меня искать. (Это был выпад против мистера Армстронга.)
Смятение обуяло мистера Копли. Он совершенно забыл про мистера Хэнкина, а ведь хорошо знал, что мистер Хэнкин, при всей мягкости его манер, очень чувствителен к малейшим проявлениям даже намека на недостаток уважения.
– Да, разумеется, – замямлил Копли. – Конечно, я мог это сделать. Но «Нутракс» – ваш клиент, мистер Армстронг, поэтому… я подумал… мне и в голову не пришло, что мистер Хэнкин…
Это была еще одна серьезная тактическая ошибка. Прежде всего она противоречила великому Принципу Пима: каждый сотрудник отдела текстовой рекламы должен быть готов в любое время подхватить и продолжить любую работу, если потребуется. А во‐вторых, предполагала, будто мистер Хэнкин был менее разносторонним сотрудником, чем даже Копли.
