В их отношениях все оставалось по-прежнему. Павел опять приходил очень поздно, и от него сильно пахло незнакомыми духами. «Это он прощается с той, другой девушкой, – каждый раз успокаивала себя Фиска. – Ему надо было сказать ей, что он больше не придет. Завтра вечером он останется дома, со мной». Но Пашка все уходил и уходил от нее. А потом и вовсе попросил Нафису погулять, пока у него будет гостья. Стоял, неловко смотрел в сторону, приглаживал свой хохолок…
Нафиса видела, когда ушла его подруга, но сразу в дом не пошла. Была уверена, что Павел выйдет ее искать, и хотела помучить его немного, сразу не отзываться, пусть поволнуется. Он все не шел, потом свет в окнах погас. Она тихо вошла и услышала его посапывание – любимый спокойно спал… В эту ночь она не легла рядом с ним.
Утром, когда Павел ушел на работу, Фиска собрала вещи, положила Пашины ключи на стол и со своей объемистой дорожной сумкой пошла на работу: хозяйка магазина как-то обмолвилась, что одинокая старушка в том же доме сдает комнату. Нафисе повезло, комната еще была свободна.
Нафиса работала. В магазинчике их было трое – две продавщицы и кассирша. Каждый день обязательно заглядывала хозяйка магазина – Оксана Николаевна. Она не любила заставать девушек сидящими, требовала, чтобы они весь день прохаживались по магазину, бежали навстречу покупателям. А если покупателей не было, все равно сидеть было нельзя: «Работайте, поправляйте вещи на плечиках, меняйте костюмы на манекенах, подглаживайте смявшиеся юбки, и даже застирывайте испачканные покупателями воротнички блузок», – велела она. Помещение было небольшое, основная часть женских костюмов хранилась в подсобке. Там костюмы висели в три яруса, до самого потолка. Фиска не могла снять костюм уже и со второго яруса, а чтобы добраться до третьего, ей приходилось взбираться на стремянку и еще пользоваться длинной палкой с крючком. Таня, вторая продавщица, ленилась и, когда хозяйки не было в магазине, говорила покупателям, что их размера нет, лишь бы не взбираться на стремянку. А Фиска честно бегала в подсобку, лазила вверх – вниз, как альпинистка.
Каждый вечер она покупала себе булочку и кефир и шла к Пашиному дому, устраивалась на скамье среди кустов позади детской площадки и ждала его появления. Иной раз этот укромный уголок был занят целующейся парочкой, они застревали здесь надолго. Тогда Нафисе приходилось стоять за деревом. А иногда на скамье сидели алкаши, мужики быстренько разливали водку по пластиковым стаканчикам и разбегались – это были «свои» пьяницы, живущие в этом же доме. Сентябрь был дождливым, все время моросило. Нафиса стелила на мокрую скамейку принесенный с собой пакет, пряталась под зонтом, ела свой скудный ужин и ждала Павла. Сидеть на мокрой скамье было холодно. Но она забывала обо всем, когда из темноты арки стремительно появлялся он. Фиса в эти минуты переставала жевать, смотрела на своего ненаглядного, затаив дыхание. Павел быстро пробегал по освещенному тротуару и скрывался в подъезде. Но один он приходил редко, чаще в обнимку с какой-нибудь девушкой. Фиска уже знала в лицо всех его подруг.
– И что сидеть зря? Черного кобеля не отмоешь добела…
Фиса повернулась, какая-то женщина с собакой на поводке стояла рядом, смотрела вслед Паше.
– Тебе, тебе говорю… Ты же месяц почти ходишь сюда, сторожишь его. Вот дуры девки, влюбятся, лишь бы рожа была смазливая… И что в нем хорошего? Ни одной юбки не пропустит. Кобель, одним словом. Найди себе нормального парня, хватит тут вздыхать.
