Олег никогда прежде не чувствовал ничего подобного. Мысль о том, что отец застанет его с пистолетом в руках, внушала неописуемый ужас, но внезапное и непривычное сознание собственного могущества вызывало восторг. И восторг побеждал. Опарыш, говорите? Тут он увидел Семенова, слонявшегося вдоль футбольной площадки. Половина приятелей разъехалась на каникулы, и оставшийся без компании Сёма скучал.
Семенов обошел площадку, толкнул ногой карусель, затем уселся в качели и стал раскачиваться, поминутно поглядывая на окна Гостя. Тот недавно крикнул с лоджии, что сейчас выйдет, но все не выходил.
Раскачиваться было скучно, и тут Семенов вспомнил, что вчера на задворках рабочие установили сварной гараж. Гулкий металлический дом для чьего-то авто оказался замечательно высоким. Идея подкараулить Гостя на самой вершине нового сооружения показалась Семенову удачной.
Гаражи располагались в глухой части двора. Семенов представил, как Гость выйдет и станет озираться по сторонам, а он некоторое время будет смотреть на него с крыши нового гаража. Потом свистнет. Гость не поймет, откуда свист и крикнет – Сёма, где ты там? Семенов дождется, когда он повернется к нему спиной – и снова свистнет.
Рисуя себе эту мизансцену, Семенов подпрыгнул и попробовал уцепиться за край сетчатой ограды, к которой примыкал гараж – но не рассчитал, повис на пальцах, смешно елозя ногами по сетке, и после минутной борьбы с гравитацией неловко соскользнул вниз. Обернулся, чтобы убедиться, что никто не видел его фиаско. И замер. Перед ним стоял Опарыш.
Он был в той же голубенькой курточке. И курточка эта оттопыривалась даже больше прежнего, как будто Опарыша снабдили котлетами сразу на целый день.
– Ты чего? – Семенов был ошарашен, но вид на себя напустил невозмутимый и тон выбрал самый вызывающий. – Котлет принес? Давай сюда.
– Не котлет, – Опарыш был бледен и выглядел напуганным. Он всегда такой, что ли? – неприязненно подумал Семенов.
– Пистолет, – помявшись, добавил Опарыш едва слышно.
– Выкладывай, – распорядился Семенов, деловито отряхивая штанину, – постреляю.
Опарыш помотал головой. В его глазах стоял ужас.
– Нельзя, – сказал он наконец.
– Чего нельзя? – подозрительно спросил Семенов.
– Он… настоящий, – выдохнул Опарыш после паузы.
– Покажи, – недоверчиво потребовал Семенов.
Опарыш медленно извлек из-за пазухи завернутый в тряпку предмет и, поколебавшись, протянул его Семенову.
– Фигасе, тяжелый, – сказал Семенов, разворачивая тряпку. Под ней действительно оказался пистолет.
Это был невиданный пистолет. Ни одна из игрушечных стрелялок, прошедших через руки Семенова, и близко не выглядела настолько мощно, страшно и удивительно совершенно. Семенов ощутил настоящий восторг, вот только открыто выразить свое восхищение не мог. Опарыш «запомоился» и теперь дворовая этика предписывала окружить его стеной молчаливого презрения. Играть с ним означало запомоиться самому.
Был, правда, еще вариант по-соседски «вписаться» за него перед пацанами. Заступиться, растолковать, что произошло недоразумение, и поручиться, что впредь ничего такого не будет. Вот только неловко было Семенову вписываться за Опарыша. Он живо представил Гостя, с ухмылкой слушающего его сбивчивые доводы. В голове зазвучали насмешливые слова – что, Сёма, заднюю включил? Ну как, пацаны, раскоронуем Опарыша обратно в Олега? Вон Сёма на полной задней за него вписывается. И решил – да ну его.
