Смерть в стекле - страница 23

Что касается наземных поездов, они тоже не обеспечивают в полной мере безопасности и комфорта. Вагоны первого класса имеют занавески с кисточками, но в них обычно душно. Пассажирам третьего класса свежим воздухом и природными красотами мешают наслаждаться погодные условия и удушающий дым. У пассажиров второго класса над головами есть крыша, но их пугает близость вагонов третьего класса.

Сегодня в вагоне второго класса у пассажиров дополнительный повод для беспокойства – женщина, беседующая сама с собой. Невысокая, симпатичная, с красивыми глазами, но в безобразном капоре, она что-то с жаром нашептывает пустому сиденью напротив нее с той самой минуты, как поезд тронулся с вокзала Виктория.

Сейчас, игнорируя пустое сиденье, она молча смотрит в окно.

Остальные пассажиры, сочувственно переглянувшись, вновь утыкаются в книги или погружаются в размышления.

Спокойствие длится недолго.

Маленькая миловидная женщина сверлит незанятое место воинственным взглядом.

– Это не аргумент, – заявляет она яростным шепотом.

Какое-то время, кусая губу, она прислушивается к пустому месту. Затем:

– Вы мне не помощник, а помеха – ходите за мной по пятам, преследуете, забрасываете каверзными вопросами…

Подушечкой ладони она бьет себя по лбу. Несколько пассажиров вздрагивают.

– А если я вспомню, вы исчезнете?

Несколько человек вслух выражают свое возмущение.

– Мэм, нельзя ли чуть потише, будьте так любезны? – обращается к ней язвительным тоном краснолицый джентльмен, занимающий место в углу вагона.

Брайди поворачивается к нему, надменно вскидывает голову.

– Прошу прощения, сэр?

– Надеюсь, вы понимаете, мэм, что это – вагон второго класса?

– Я здесь не по своей воле, сэр.

Краснолицый джентльмен приподнимает брови.

– Это – желание моего работодателя, – продолжает Брайди. – Если бы я ехала третьим классом, то наверняка прямо в эту минуту наслаждалась бы пением и лакомилась мясным пирогом. А если б сидела в первом классе, курила бы с попутчиками сигару и мило беседовала бы с ними о том о сем.

Краснолицый джентльмен намерен что-то ответить. Брайди останавливает его властным жестом.

– Но, поскольку в вагоне второго класса атмосфера тоскливее, чем в катафалке, я вынуждена, сэр, сама себя развлекать, беседуя с этим… сиденьем.

Краснолицый джентльмен сбит с толку и в растерянности закрывает рот.

Брайди дерзким взглядом обводит остальных пассажиров. Те съеживаются под ее взором, мечтая утонуть в своих сюртуках.

– Более того, – шипит она сиденью, – впредь я буду игнорировать ваши похотливые улыбочки, загадочные сообщения, мешковатые панталоны и светящиеся мускулы, будь они прокляты. – Она прищуривается. – Кто в здравом уме станет разгуливать по загробному миру полуголым, да еще и в незашнурованных ботинках?

Краснолицый джентльмен смотрит на нее беспомощно.

– Надо же, столько прославленных личностей в загробном мире, – сообщает она и, указывая на пустое сиденье, продолжает: – …а ко мне привязался вот этот.

На станции Полгейт Брайди ждет экипаж сэра Эдмунда, который должен доставить ее в Марис-Хаус. Погода изменилась, неослабно хлещет проливной дождь. До вечера еще далеко, но на экипаже уже горят фонари. Дождь поливает сидящего на козлах кучера, стекает у него по носу и с полей шляпы. Мокнут под дождем и лошади; с их хвостов и уздечек струится вода.

В пути экипаж швыряет из стороны в сторону из-за того, что пружины слабые и дороги местами слишком ухабистые. Интерьер экипажа довольно мрачный: изнутри карета убрана темным плюшем, и к тому же в ней витает слабый запах мышей и соломы. Плотная ткань обивки придает какую-никакую мягкость сиденью, но Брайди не покидает ощущение, что из нее душу вытрясают в устланной бархатом клети для перевозки лошадей. Поскольку в запотевшие окна ничего не видно, она рассматривает герб Бериков на противоположной стенке кареты. На нем изображены два стоящих на задних лапах крота и недоумевающий грифон.