– Договаривайся. – Виктор Петрович встал с дивана и снова подошел к дверям спальни. Открывать не стал, только прислушался – там царила тишина. Ну и ладно, пусть дочка спит. Как это говорят: сон – лучшее лекарство. Увы, сейчас сон для Марины – никакое не лекарство. Просто небольшая передышка, немного покоя измученной душе, изорванной в клочья ауре.
Он вышел из комнаты, не обращая больше внимания на зятя, который, кажется, еще пытался что-то бормотать про дуру-гадалку и про неоспоримые достоинства банковского психолога. Пусть. Пусть зовет этого прекрасного специалиста, раз считает, что так будет лучше, пусть. Но он, как отец Маришки, тоже имеет право позаботиться о дочери. Более того, обязан это сделать! Значит, он и должен найти этого «хорошего опытного психиатра»! Не может же быть такого, что во всем городе не найдется ни одного человека, который сможет дать подсказку!
Андрей смотрел на закрывшуюся за тестем дверь, и в душе поднималась горькая обида. Ну за что с ним вот так обращаются? Не дослушав человека, развернуться и молча уйти, это просто некрасиво, воспитанные люди так не делают! Хотя откуда там взяться воспитанию? Кадровый военный – это же диагноз! Солдафон, ему бы всех выстроить и заставить в ногу маршировать. Ну не служил Андрей в армии, и что теперь? Между прочим, это означает только то, что у него хватило ума поступить в институт, где военная кафедра имелась. И вовсе не говорит о бесхребетности, безволии и неумении себя поставить. Просто он, Андрей, хорошо воспитан, в отличие от некоторых. И на работе это, кстати, все ценят. И уважают его! Уважают не как зятя Алейникова, а как хорошего специалиста. И добился этого он сам, собственными усилиями! А вот дома… нет, про Мариночку речи нет, тут все нормально, и теща – царствие ей небесное, тоже к нему неплохо относилась. Не то чтобы одобряла выбор дочери, как все матери, она считала, что ее умница-красавица могла и получше что-нибудь найти: олигарха какого-нибудь, помоложе, сына президента или, на худой конец, космонавта… Но и против Андрея особо не возражала – довольна Марина, счастлива, и слава богу! А вот Виктор Петрович, как с первого дня губы скривил, так и смотрит на него, как на кошака приблудного. Вроде ладно, раз уж мои женщины тебя приютили, живи. Но если что не так, имей в виду, сразу тапкой по морде получишь. И получается, что вот он, взрослый мужчина, в собственном доме – непонятно кто. И так будет всегда, потому что дом этот – не собственный, а тестя. Хоть и вкладывается Андрей в него побольше того же Виктора Петровича. Газон косить, деревья подрезать, малину рассаживать – кто всем этим занимается? Да уж не Виктор Петрович ручки пачкает, можете быть уверены. В общем, как обычно: пахать – это Андрюша, а решения принимать – для этого другие люди есть. Нет, обидно, действительно обидно!
Зря все-таки он тогда повелся на Маринкины уговоры. Взяли бы ипотеку, ничего страшного, многие знакомые так сделали. Конечно, пришлось бы поскромнее жить, но у них ведь зарплаты совсем неплохие, даже с учетом выплат на хлебушек хватило бы, не только с маслом, а еще и с вареньем. Зато не сидел бы сейчас, как оплеванный, не смотрел бы тестю в рот, а сам все вопросы решал бы. Был бы хозяином в доме, в семье, сам себя уважал бы. А сейчас…
Андрей дотянулся до бутылки с коньяком, плеснул себе еще и, не смакуя, одним махом выпил.
