– Ну и что? – Джонс почувствовал уверенность в своих словах. – А вы знаете, как его звали при жизни?
– Мне безразлично, как его звали, я знаю одно – это неудачная реконструкция!
– Сейчас это не имеет значения, но раньше вы бы были, как это, соотечественниками, – так же безразлично, продолжал доктор, – этот парень из Восточной Европы.
– Ну и что?
– А может, вы его очень дальняя родственница! – доктор засмеялся.
– Вы не в себе? – девушка явно была удивлена и разгневана.
– Простите, Маргарет, я просто устал, у меня была сложная встреча с заказчиком, – Джонс понял, что такое поведение выглядит, по меньшей мере, вызывающе, а то и странно в подобном мире.
– Я понимаю… – девушка старалась говорить мягче.
– Готовьте первого для «пластики», – сказал доктор. – Этого, как его? Алкоголика.
– А что делать с парашютистом?
– Ну, мы же не можем его просто так убить? – Джонс сказал это с явным раздражением. – И кстати, Маргарет, вы были красивы и до изменений.
Доктор ушел, так и оставив Маргарет стоять в оцепенении. Единственная мысль проскользнула в ее голове, мысль о том, что коллега обезумел. Несмотря на его молодое и красивое тело, ей он показался сгорбившимся стариком, уставшим от всего, что его окружало.
Ночью мне приснились мои крылья. Как жаль, что они сгорели тогда. Я понимаю, что такая привязанность к бренной вещи чревата постоянным страданием от одной мысли, что ты больше не владеешь ею. Но меня расстраивало не то, что исчезли сами крылья, деньги, которые были потрачены на их изготовление, а то, что я сижу здесь, словно какой-то пленник, никто не выпускает меня, никто не считается с моим мнением. Я понимаю, что среди всей этой тишины уже было принято решение избавиться от меня, пусть даже его не озвучили. Второго, скорее всего, омолодят, потом «выпустят» в свет, а свои дни он закончит так же, как закончил много столетий назад. Вот интересно, потом его станут оживлять вновь? Да, станут. Такие люди интересны всем и всегда, власть любит тех, кто прозрачен, кто просто хочет сытно поесть, красиво пожить. Тех, кто слишком много думает, не любят нигде, из такого лучше сделать героя или пророка, но посмертно, перед этим как-нибудь красиво убив.
– Эй, реконструированный номер два! – мои пространные философствования прервала брюнетка.
– Меня зовут Кузнецов Игорь Павлович, а не номер там какой-то, тем более не второй.
– Какие мы обидчивые, – она засмеялась. – Ты вспомнил свое имя? Не хочешь развлечься, тебе, наверное, скучно торчать здесь целыми днями?
– Если только с тобой, Маргарита, – я язвительно улыбнулся.
Это ранило самолюбие девушки окончательно, но она скрыла свой гнев, ради цели, какой-то очень важной, но это не омоложение. Мало того, если она столь обходительна со мной, значит, все дело в ином… Она хочет меня убить. Да, да, будем изъясняться просто и лаконично, просто убить.
– Мы сделали для тебя новые крылья, – она лукаво обратилась ко мне, – ой, простите, для вас, как там вас по имени?
– Спасибо, – я не сделал ни малейшей гримасы раздражения.
Что же в них не так? На вид, вполне сносно. Может, я и разобьюсь насмерть, но полетать успею.
– Можно вас чмокнуть в знак благодарности? – я решил добить стервозную девицу, но, видимо, такого слова в их времени не знали. – Поцеловать?
– Потом, как вернетесь, – ответила она.
– А я думал, мы уже перешли на «ты», – улыбаясь, сказал я, попутно надевая шлем.
