Смертельная Гонка в Большом Яблоке - страница 6

Те дни я прожила,  как в тумане. Вначале я отрицала реальность, хотя тело с дыркой от пули, которое я видела в морге, явно принадлежало моему отцу. В тот момент я не рыдала, не билась в истерике, не упала в обморок.  Я испытывала шок и просто не воспринимала происходящее. Каждое утро начиналось с мучительного осознания, что отца больше нет, хотя я и пыталась себя обмануть: «Он еще жив, скоро откроется дверь, он войдет и все  будет,  как прежде. Я ведь тут, значит и он со мной. Он всегда со мной».

Только, когда гроб погрузили в выкопанную яму и начали засыпать его землей, моё сознание протрезвело, туман иллюзий развеялся и пришло осознание, что отца действительно больше нет! Грудь просто разрывало от того спектра чувств, которые я испытывала в те минуты. Мне стало ещё больнее, когда я поняла, что не сделала ровным счетом ничего для похорон отца, даже не нашла в себе сил написать несколько строк для прощальной речи. Просто чтобы сказать: «Прощай». Всё,  что я сделала, это встала с кровати, даже мой наряд был подобран заботливой Барбарой. Миссис Кларк подготовила для меня строгое черное платье-футляр, длиной чуть ниже колен, теплое черное пальто, черные колготы, и только туфли,  почему-то,  были подобраны не по погоде. Лодочки на шпильках, попади в меня молния! Вот угораздило. Я абсолютно не помню процесс своего одевания, в то время, как милейшая миссис Кларк, воспользовавшись моментом,  преобразила «бессознательную» меня в порядочную леди.

Между редкими вспышками раздражения от вечно утопающих в земле каблуков, я, конечно,  глубоко переживала свою утрату. До мозга медленно доходило осознание потери, а  отрицание резко сменило чувство острой боли, сжимающей мне горло. Но боль вскоре затмил гнев и жажда мести. Во чтобы то ни стало!

Я смотрела на свежую могилу отца. Чета Кларк стояла по обе мои стороны, Кевин приобнял меня за плечи, Барбара положила голову на мое плечо:

– Мы будем ждать тебя у машины, дорогая, – мягко сказала она, – не торопись.

Оставшись в одиночестве, какое-то время я молчала. Что обычно говорят в таких случаях?

– Нет, – резко выпалила я, – пока я не завершу то, что ты начал, пока не отомщу, ты не… Я тебя не отпущу! Ты будешь жить. Я не прощаюсь.

Мне уже хотелось уйти, но ноги не слушались, каблук упрямо вонзился в землю, приковав меня к месту.

– Я тоже потерял родителей, – сказал незнакомый голос рядом.

Я обернулась, и заметила молодого парня в черном костюме с белой рубашкой и черным галстуком поверх, его волосы были аккуратно зачесаны назад. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить его лицо, и понять, какое отношение он имеет к отцу, ко мне, к отделу.

– Я Макс, Макс Джонсон, – представился незнакомец, протягивая ладонь.

– Я недавно в отделе, – добавил он.

– Элла, – сухо ответила я, не замечая протянутой ладони. Не то чтобы мне хотелось показаться холодной стервой, просто сейчас было не время для знакомств. Уже там, на кладбище, я обдумывала план действий. И он не включал в себя время на жалость и сочувствие.

– Мне было пятнадцать, когда меня вызвали в кабинет директора посреди урока, полицейский сообщил, что мои родители погибли в автокатастрофе, – рассказывал парень, – понимаю через что ты сейчас проходишь.

Хмуриться я не переставала, мое раздражение и негодование начали возрастать. Неужели не видно,  что я не слушаю? Он продолжал рассказывать, говорил о своих чувствах, о боли потери и одиночества, о том,  как он мечтал,  чтобы рядом был кто-то, кто понимал бы его состояние. Нет. У меня явно не было такого желания.