– Первый раз летите? – заметив ее любопытство, спросил Чумаков.
– Нет. В апреле тридцать шестого года я летала с нашей делегацией на научную конференцию в Нанкин.
– Про эту делегацию мне рассказывал Семашко. Но, постойте, вы же тогда были студенткой третьего курса? – непонимающе глянул на нее Николай Петрович.
– Меня пригласили в Китай в качестве переводчика. Китайский – мой второй родной язык, моя мама – китаянка, а я родилась в Харбине.
* * *
Анастасия навряд ли знала, сколько событий предшествовало ее поездке в тридцать шестом году и в каких верхах решался вопрос, отправлять ли студентку с такой солидной делегацией в Китай.
Народный комиссар иностранных дел СССР Литвинов доложил 20 апреля 1936 года Сталину, что Президент Китайской республики Чан Кайши обратился к советскому послу в Нанкине с просьбой оказать помощь в ликвидации вспышек чумы в некоторых провинциях страны.
Сталин ненавидел Чан Кайши за предательство китайских коммунистов в двадцать седьмом году>[4], но как дальновидный руководитель он видел в Китае единственного союзника в возможной войне с Японией, которая не скрывала своих агрессивных устремлений. Он поручил наркому здравоохранения РСФСР Каминскому подобрать в течение суток небольшую группу ученых для выезда в столицу Китая. Руководителем делегации назначили Зильбера, который недавно успешно организовал подавление вспышки чумы в Нагорном Карабахе. Одновременно Сталин приказал наркому Комиссариата внутренних дел Ягоде проверить всех ее участников.
Двадцать первого апреля Каминский, Ягода и Зильбер вошли в просторный кабинет в Кремле. Когда все устроились за длинным столом для заседаний, Хозяин обратился к Зильберу:
– Вы готовы возглавить делегацию, Лев Александрович?
– Готов, товарищ Сталин, – ответил тот, подавая ему листок бумаги.
Иосиф Виссарионович внимательно прочитал список делегатов. Десять ученых-микробиологов не вызвали нареканий, лишь одна кандидатура его не устроила:
– Почему в список включена переводчицей студентка третьего курса медицинского института? Неужели в нашей стране не нашлось более подходящего человека?
– Анастасия Викторовна Черных – восходящее светило советской науки, но выбор на нее пал еще и потому, что мать Черных – китаянка, советская гражданка, живет и работает в Москве, а дед-профессор возглавляет кафедру восточной медицины в Нанкинском университете. Он имеет высокий авторитет в китайских медицинских кругах, – ответил Зильбер.
– Что скажешь, нарком? – Иосиф Виссарионович посмотрел на Ягоду.
– Товарищ Сталин, я поддерживаю эту кандидатуру. Между ней и дедом ведется устойчивая переписка. Дед боготворит внучку, а мать Анастасии – единственная его дочь. Вам известно недоверие китайцев к иностранцам и их скрытность. Возможно, нам потребуется помощь нанкинского профессора, чтобы рассеять их сомнения. Поездка товарища Зильбера будет сложной. Читинский оперативный сектор НКВД, опираясь на харбинскую резидентуру, сообщает, что вспышки чумы в Китае могут быть японской бактериологической диверсией.
– Где отец студентки?
– Ее отец, Виктор Викторович Черных, работал начальником Службы пути Китайской восточной железной дороги. В июле двадцать девятого года он был застрелен. Мы подозреваем, что это дело японских рук, но пока не имеем подтверждения. Черных был хорошо известен органам ОГПУ в Харбине и характеризовался положительно.
