Ада поняла, что говорит все это вслух. Не настолько вслух, чтобы ее услышал спящий безвольный Борис, но настолько, чтобы Александр показался не смазанным сном, а во всей красе. Ярко-синяя рубаха с высоким воротником и вышитой окантовкой, оленья шкура через плечо, нож в кожаной оплетке на ремне. Пронзительный взгляд умных полупрозрачных глаз, не упускавших из вида ни одну мелочь. Темные до плеч волосы. Изогнутые в хитрой усмешке тонкие губы и шрам, проходящий от подбородка до глаза, пересекая рот и всю щеку.
Странный, ненастоящий, мертвый шаман. От которого захватывало дух, глаза загорались безумным огнем, а в сердце начинало нестерпимо печь. Ада и сама не понимала, что в образе этого человека так на нее влияет.
– Я смогла, – прошептала девушка и склонила голову, словно так было нужно.
– Знаю. Чувствую. Но есть что-то еще.
Ада не ответила и лишь потупила глаза.
– Ты жалеешь.
– Ни секунды! Ведь эта жертва поможет вернуть тебя.
– Нет, ты жалеешь не о содеянном. Ты жалеешь его.
– Я… – Ада собралась было оправдаться, но вспомнила, что неведомым образом общается во сне с давно умершим человеком. И по большому счету, все это происходит в ее голове, а значит, она не может врать. Ведь этот шаман – иллюзия, воспоминание или неупокоенная душа, которой удается проникать в сознание и диктовать свои условия. Но также он – единственная любовь на века. Любовь, которая победит смерть, время и законы Вселенной.
Можно лишь попытаться поверить самой в искусственные, специально выдуманные мысли. Навязать себе и передать шаману. Вот только зачем? Уж точно не ради этого паренька, жизнь которого уже закончилась, хоть он и продолжает ходить, есть и разговаривать.
Словно уловив и эти мысли, Александр растекся в счастливой улыбке, и шрам сильнее побелел. Это привлекало и пугало. Раньше Ада никогда не видела, чтобы шаман улыбался. Она вообще не видела его так четко, как теперь. Будто принесенная жертва уже дала ему плоть.
– Ада, любовь моя, ты не можешь его жалеть. Вспомни, что он сделал.
– Он убил тебя и разлучил нас, – уверенно отозвалась девушка.
Она знала это точно, жила с этой мыслью с первых дней, но не помнила подробностей, выражения лица Бориса, своего ужаса, стекленеющих глаз Александра. Знание – не есть воспоминание. И это не давало действовать с той решимостью, с какой требовал Александр.
Ада помнила свой порыв растерзать Борю на месте, когда увидела его впервые. Но шок прошел, оставив страх и неуверенность, присущую обычным людям. Ада не выбирала некромантию. Это некромантия выбрала Аду против воли. Говорили же ей – не связывайся с шаманом. А кто и когда говорил…
– Вот именно. Он лишил нас будущего тогда, но вы оба воплотились, чтобы ход времен вернулся на круги своя. Слушай меня, любимая. У тебя есть две недели, чтобы полностью подчинить парня. Не давай ему тянуться к дому, он должен забыть все – дом, друзей, свои мечты.
– Разве это возможно?
– Возможно. Чем дольше мертвяк находится вдали от прежней жизни, тем меньше воспоминаний у него остается. Стань для него центром миром. Добейся того, чтобы он выполнял твои приказы даже без наказания.
– Но как?
– Хочешь – кнутом, а хочешь – пряником. Приказывай, наказывай, используй поводок. Или соблазняй. Неважно. Важен результат.
Ада вдруг почувствовала себя неуютно, будто шаман вовсе ее не любит, и она – просто средство. Девушка сразу же погнала мысль прочь, и шаман ничего не заметил.
