— Тия, что случилось? — в ее голосе чувствовались нотки беспокойства. Она знала, что только острая нужда толкнет меня на то, чтобы появиться в их доме, да еще без предупреждения.
— Руперт, надеюсь, в отъезде? — спросила я, кусая губы.
— К счастью, да, иначе скандала было бы не избежать, — Эмма закатила глаза и скривила лицо в кислой мине.
Я улыбнулась и заключила подругу в объятия. Мы не виделись, кажется, уже месяцев семь, с тех пор как она приезжала поздравить Мэдди с днем рождения. Сестренка тогда очень обрадовалась роскошной фарфоровой кукле с целым сундучком костюмов. Мы с ней целый вечер просидели, любуясь на крошечные кожаные ботиночки и маленькие соломенные шляпки с атласными цветами.
Эмма увлекла меня на софу. Я присела, благодарная за возможность немного передохнуть. Устало сняла перчатки и расстегнула несколько верхних пуговиц на жакете, попутно рассказывая про свои злоключения.
— Дедушка Эвинсель умер, — вздохнула я. — Мы с ним практически не общались, помнишь, как дурно он обошелся с папой, когда тот женился на моей матушке. Но все же позволил жить в старом доме. После смерти деда мы узнали, что дом по документам принадлежал не нам, а все свое имущество он оставил старшему сыну и внуку.
— Сочувствую, — Эмма сжала мне руку. — Теперь вам негде жить. Да уж, весьма жестоко со стороны старика так поступить с вами. Наверное, он так и не примирился с новой семьей своего сына. Но ладно, невестка, а вы же его родная кровь и плоть, оставить вас на улице очень низко и подло.
— Кажется, он вообще не считал женщин за людей, — поморщилась я. — Бедная бабуля, как она его терпела? Он свел ее в могилу еще молодой.
Я поведала подруге о странном условии, которое могло помочь сохранить наш родной дом.
— Сложная задача — найти мужа за один день, — задумчиво протянула Эмма. — Можно было бы купить, но для этого понадобятся деньги, а ты знаешь, как Руперт тщательно следит за моими расходами, он сам оплачивает модистку, ювелиров. Я не распоряжаюсь его капиталами.
Эмма была очень расстроена, что не может мне помочь, но я прекрасно знала ее положение и пришла вовсе не за деньгами.
Я вспомнила, как мы познакомились. Когда был жив отец, он иногда брал меня с собой на скачки. Я обожаю лошадей, но чтобы купить и содержать породистого скакуна, нужны средства, которыми наша семья не располагала. Мы редко делали ставки, просто покупали билеты и смотрели на красивых благородных животных. Однажды мне очень понравился великолепный белоснежный жеребец с роскошной гривой. Прямо как единорог из сказки, только позолоченного рога на лбу не хватало, и кличка у него была подходящая — Прекрасный Принц. Я упросила отца поставить на него целый фунт. Наш фаворит выиграл тогда, и папа, довольный, пошел забирать выигрыш, а меня оставил возле киоска с брошюрами. Я воспользовалась свободой и улизнула в конюшни, чтобы хоть одним глазком вблизи взглянуть на лошадей. Никто не обращал внимания на маленькую девчонку, и я легко добралась до стойла с Принцем. Протянула ему морковку, и тот, потянув ноздрями воздух, немного подумал и взял лакомство с моей ладони.
— Удивительно, обычно он не любит чужих. — Я обернулась на голос и заметила стоявшую неподалеку девочку. Ей оказалась леди Эмма Стенли, пятая дочь сэра Стенли, владельца Принца. С тех пор мы иногда стали встречаться на скачках и подружились, благо их фамильный особняк находился всего в четырех кварталах от нашей улицы. Мы бегали друг к другу в гости, ее отец был вполне прогрессивных взглядов и позволял дочке общение с представителями неаристократических кругов общества. Именно Эмма научила меня верховой езде, предоставив прекрасную лошадку, и лишь к Принцу нам обеим не разрешали подходить. Три года назад Эмме объявили, что она выходит замуж. Девятнадцать лет — вполне подходящий возраст. Она и не смела возражать, тем более жених был молод и хорош собой, лорд Бошан, член нижней палаты парламента, настоящий джентльмен.
