По лестнице навстречу медикам пробежали два молодых человека, лиц которых Иван в сумеречном свете слабеньких ламп разглядеть не успел. Еще один, уже не молодой, но и не слишком старый, стоял у приоткрытой двери квартиры. Вид у него был самый затрапезный. И если бы не свет, падавший на лицо из прихожей, Иван не рассмотрел бы его.
ЮАН пожал протянутую руку и спросил:
– Давно уже приступ?
– С полчаса. Беротек не берет. Она боится, – ответил унылый мужчина.
Все окна в квартире закрыты. Спертый влажный воздух наполнен каким-то приторным ароматом, от которого у Ивана закружилась голова.
– Ты что, не мог не курить, Рушан? – обращаясь с упреком к унылому дядьке, произнес ЮАН.
– Я немного, ну совсем-то без затяжки … – унылый развел руками, отворяя дверь в комнату из которой доносилось тяжелое сиплое дыхание. – Проходите!
Иван увидел огромную женщину в непонятного цвета домашнем халате, полусидящую в кресле. Тяжелое дыхание вырывалось из ее широкого рта, два подбородка покрыли шею и обширную грудь, руки ее с закатанными рукавами покоились на подлокотниках и были крепко исколоты от локтей до пальцев, сжимавших потертый гобелен обивки. Фиолетовые ноги, торчавшие из–под халата лежали на небольшом пуфике с подушкой, кривые толстые и нестриженные ногти завивались на пальцах в разные стороны.
– Привет, Юрка, – сипло прошлепала губами на выдохе женщина–жаба. – Спасай меня.
Заведующий, к которому обратилась женщина столь фамильярно, не обратил внимания на «Юрку», он принялся ее выслушивать, и спросил:
– Сколько ингаляций сделала?
– Не помню, – свистела женщина, выговаривая одними фиолетовыми губами. Выдыхала она натужно, отчего лицо синело, – семь или восемь.
ЮАН разогнулся и произнес коротко:
– Преднизолон.
Иван быстро взялся набирать препарат, спросив:
– Сколько?
– Весь, что есть. Сколько в ящике? Сто пятьдесят? Набирай. Возьми разовый шприц. – Заведующий обернулся к стоящему в дверном проеме унылому Рушану, – Небулайзер найди! Я знаю, у вас есть.
– А можно без гормонов? – просипела больная. – Эуфилинчик с коргликоном.
– Заткнись, – оборвал ее заведующий, – мокротой захлебнешься. Сперва приступ надо прервать. Опять в статус захотела?
– Неее, – покачала головой больная и издала прерывистое сипение, в котором Иван с трудом узнал смех.
Иван забыл о том, что ЮАН говорил в машине про вены и словно в трансе, наложил жгут на плечо, несколько раз хлопнул по сгибу в локте и с первого раза вошел в вену, начал вводить преднизолон.
ЮАН на мгновение замер, затем быстро набрал еще пару шприцев и подал их Ивану.
– Вот это тоже делай, не спеши. Вены у нее очень хрупкие. Нажмешь слишком сильно – лопнет. – Он обернулся к Рушану, который стоял, держа в руках коробку с небулайзером, – вы его даже не распаковали?! Поставь тут, и принеси кружку горячей воды, а в нее размешай пол-чайной ложки соды. Шевелись!
Заведующий говорил, не кричал, но почему-то его приказы звучали подобно окрикам.
Рушан поставил коробку на пол. Побежал в кухню. ЮАН распаковал небулайзер, протер его салфеткой.
– Пульмикорт купили?
– В холодильнике, – женщина произнесла это почти нормальным голосом, сипение уменьшилось. – Эуфиллин когда сделаешь?
– Когда буду уверен, что мокрота нормально отходит. Сейчас соду выпьешь, – заведующий повернулся к фельдшеру, – Иван!
Тупицын, медленно вводивший последний препарат, отозвался:
– Что?
Заведующий пожевал нижнюю губу, размышляя.
