– Ничего, хотел капельницу ей с физом поставить, но не успеем. Сразу не взяли бутылку, теперь не успеем.
– Почему, не успеем?
– Пока ходить будем, игла сядет.
– Пошлите Рушана, а я пока физ шприцем введу, чтобы не затромбировалась.
Вена, однако, на ситуацию имела собственное мнение. Как только Иван собрался подключить шприц с физраствором, она сделала «пук» и под кожей начал наливаться синеватый бугор.
– Все, Юрий Александрович, вена лопнула.
– Значит, не судьба. Перебинтуй.
Лицо у женщины приобрело нормальную окраску, толстые фиолетовые губы возвращали себе привычную красноту. Дыхание замедлилось и углубилось.
– Думала, сдохну.
Голос в спокойном состоянии у Бакировой оказался низким и хриплым.
Заведующий собрал и заполнил небулайзер, включив, отметил удовлетворенно, что из маски идет пар с лекарством.
– На! Дыши!
– Не люблю я гормоны, – Бакирова попыталась отмахнуться от небулайзера.
И вот тут Иван впервые услышал от заведующего мат. Тот коротко резюмировал мнение больной. ЮАН использовал только одно слово, но очень емкое и убедительное, звучащее почти по-французски. Женщина взяла маску и принялась дышать лечебным паром.
– Ну, вот и все. Иван, приберись.
Заведующий сел писать карту.
– Мальчик-то какой молодец! – пробубнила из под маски Бакирова. – Никто в вену не попадает.
Иван пропустил ее слова мимо ушей, но, как ни старался не обращать внимания на похвалу, щеки порозовели. Он собирал шприцы, иглы, ампулы, перчатки и окровавленные тампоны в пустой бумажный пакет.
– Давно на скорой? – спросила Бакирова, непонятно кого, но Иван принял вопрос на свой счет.
– Второй год. – Ответил он.
– Молодец! А еще раз попадешь?
– Не знаю, может быть.
– Юр! Сделайте эуфиллинчик с корглюконом!
Бакировала дышала уже вполне сносно, но сип и свист доносились из–под маски.
– Зачем тебе? – ЮАН недовольно поморщился.
– Хуже не будет ведь?! Основной бронхоспазм сняли, теперь-то можно? – Бакирова от попыток убедить заведующего опять посинела. Говорить ей было еще трудно.
– Вот как выпьешь два стакана с содой, тогда сделаем.
– Шантажист! – Бакирова поманила Рушана, – принеси литровую банку с раствором.
Рушан послушно удалился на кухню и через пять минут вернулся.
Иван не получив приказа от ЮАН набирать лекарство, сидел и ждал, наблюдая, как тот заполняет карту. Бакирова отложила маску небулайзера, пила из банки содовый раствор и бубнила:
– Вот, видишь, я пью!
– Иван, наберите эуфиллин с корглюконом и попробуйте ввести.
ЮАН говорил, не отрывая глаз от карты. Бакирова пила небольшими глотками и старалась отдышаться, но свист был очень силен. Иван понимал, бронхи ее забиты мокротой, после введения гормонов и антигистаминых препаратов спазм уменьшился, но полностью не прошел. Он не понимал, зачем ЮАН заставляет Бакирову пить содовый раствор. Внутривенно ввести соду понятно, это уберет закисание крови, наладится нормальный газообмен в тканях. А пить? Желудочный сок ведь разрушает соду. Иван поставил «зарубку» в уме, не забыть спросить заведующего.
Он со шприцем подошел к креслу, затянул жгут на запястье Бакировой и увидав надувшуюся венку у основания большого пальца, ввел в нее иглу.
– Я в вене! – объявил он, увидав красную каплю внутри шприца.
– Талант! – просипела Бакирова и добавила, – Давай!
– Медленно! – ЮАН посмотрел на стоящего у кресла Ивана, – очень медленно. А ты, давай отхаркивай! Хватит свистеть.
