Зоя сжала руки Евгения и охнула, в ответ далекая белая фигура повернула голову в их сторону, и показала свои большие черные глаза. На фоне белого лешнего леса эти глаза по-настоящему ужасали, пронзали смотрящего в них.
– Бежим! – прошептала Зоя и потянула Евгения за руку, но он еще мгновение смотрел в страшные черные глаза белой женщины, которые его будто заворожили, тогда Зоя из всех сил дернула Евгения и побежала.
– И-идем же! – прокричала она.
Она неслась из всех сил, Евгений едва успевал за ней и за ее испугом, но Зоя тащила его за руку почти волоком. Несколько раз он оглянулся и, не заметив погони, с трудом остановил Зою.
– Зоя… – отдышался Евгений, – Все хорошо, она не погналась за нами, слышишь?
Зоя внезапно вскрикнула и как будто даже не останавливаясь повернула в обратную сторону, бросившись на Евгения. Евгений едва удержал ее; обнял, холодную, и прижал к себе, стараясь успокоить.
– Я так замерзла! – сказала Зоя и расплакалась серебряными слезами. Они молча вернулись в избу к Евгению, Зоя попросила заварить ей горячего чаю.
С тех пор прошло еще время, Евгений встречался со своими соседями-лешими, пил с ними чай, читал-писал, думал-гадал, смотрел в окно, гулял по лесу. Правда, до лешнего леса он ходить не рисковал, хотя и тянуло его туда. Однажды с дедом Архипом сидели они у него в избушке, дед Архип принес ему какие-то рукописи, которые оказались староверскими житиями. За эти рукописи любой музей просто разбился бы! А они хранились в хижине дедушки Архипа без дела. И кто знает, сколько из них дед Архип успел пустить на самокрутку!
Евгений подарил деду Архипу оставшийся табак, и решил спросить у него о лешнем лесе и его обитательнице. Дед Архип не удивился, но нахмурился, вздохнул по-стариковски, и рассказал Евгению историю.
– Есть тут одна. Мало о ней знаю, по правде. Появляется иногда как королевна али княжна, посмотрит и уйдет, только диток испужает. Странная дева. Хотя и дева ли – непонятно, потому как и мой прадед еще эту ведьму видывал два раза всего, да чуть не окочурился от глазищ этих ведьминых. А прадед мой леший знатный был, могучий! У него в бороде пчелиный рой обитал, а из рук росли колосья хлебные, которыми он даром кормил детей своих… И медведи паслись у хижины его и охраняли от врагов пришлых. Но и они не вечны, дружок! – выдохнул дед Архип.
Дедушка Архип пригорюнился, даже и цигарка истлела у него в руках. Евгений одернул его:
– Дед Архип, ну а насчет девы-то снежной доскажи, пожалуйста.
– Да а чего рассказывать, неясно ничего! Видал ее прадед мой, дед не видал ни разу, я уже три раза видал, вот и тебе показалась эта красавица снежная королевна. Странно это. Не понять, отчего так! Может, времена какие чудные настают, ишь, и ледяные бабы из лешнего леса выходят, и любомудры молодые к нам приезжают… Ты будь осторожнее, милок, околдует и поминай как звали…
– Басня есть, – продолжал дед Архип, помолчав с минуту, – мол, девка эта живет в лешнем лесу в проклятом, у озера сердечного, что в центре леса. Посреди леса вьется тропиночка к озерцу этому узкая, непротоптанная, а по снегу-то по нашему по вечному так и вовсе не разобрать. Но уж ужели отыщешь тропинку в лесу дремучем, то встретит тебя тепло небывалое, всеми цветами радуги озеро тебя орадует. Живет там дева-лебедь, ждет путника самосильного и ясного, и ежели придет он, то окатит его радостью самоцветной от вод своих, и так сладко станет человеку, что возвращаться ему нужды не будет…
