– Извините, Софи, – сказал режиссер. – В другой раз.
– Можно спросить почему?
Мыловар что-то шепнул на ухо режиссеру, тот пожал плечами:
– Говорят, вы не отвечаете образу домохозяйки. Слишком миловидная внешность, неподходящие формы.
– Чем плохи мои формы?
Мыловар посмеялся.
– Ничем, – ответил он. – Потому они нам и не подходят. Мы ищем более домашний типаж.
Ей вспомнился мэр Блэкпула: «детки да булочки, детки да булочки».
– Может, я вышла замуж совсем недавно, – сказала она и опять стала сама себе противна. Надо было не заискивать, а взбунтоваться, опрокинуть стол, плюнуть в эти физиономии.
– Мы делаем рекламу мыла, дорогуша. У нас нет времени рассказывать, сколько лет наша героиня состоит в законном браке, где познакомилась с мужем и как умудряется сохранять фигуру.
– В любом случае спасибо, что пришли, – сказал режиссер. – Я вас буду иметь в виду, когда получу заказ на что-нибудь более походящее для вашей фактуры.
– Например? – спросила она.
– Ну, сами понимаете. Какой-нибудь модный напиток. «Бэбичам», «Дюбонне»{15} – в таком духе. Чтобы с вами ассоциировалось.
– А мыло, значит, со мной не ассоциируется?
– Что вы, что вы! Никто не ставит под сомнение вашу красоту и чистоплотность. Но ваш облик не вяжется с домашним бытом.
– Разве?
– Вы ведь не замужем, Софи?
– В двухминутном ролике мне вполне по силам изобразить замужнюю женщину.
– Я вас провожу, – сказал мыловар.
Режиссер ухмыльнулся своим мыслям и едва заметно покачал головой.
Когда они отошли на безопасное расстояние, мыловар пригласил ее поужинать. Естественно, у него на пальце поблескивало обручальное кольцо.
Заканчивалась третья неделя ее безработицы. Ни в фотостудиях, ни в клубах, ни в театрах Уэст-Энда никто так и не поверил, что она способна сыграть домохозяйку, секретаршу, следователя, учительницу… Не прошла она и на роль стриптизерши, хотя ей везде чуть ли не открытым текстом говорили, что именно таков ее типаж. По всей вероятности, она больше напоминала актрису, играющую роль стриптизерши. Если ее не брали в актрисы по одной лишь этой причине, то иронию такого положения никто не замечал. Отказы, как ей казалось, становились все более изощренными, все более унизительными, а возможности Брайана были на исходе. Каждый новый показ, судя по всему, подтверждал его правоту. Значит, не судьба. Да и потом, если уж она готова была играть стриптизерш в заштатных театриках, то следовало признать, что первоначальный план Брайана относительно устройства ее карьеры был не так уж плох. Играть стриптизершу в вульгарном фарсе и работать стриптизершей – невелика разница.
– Должно же подвернуться что-нибудь приемлемое.
– Из всего, что мне прислали, единственный материал, где есть хоть какая-то роль для девушки, – это «Дом комедии».
«Дом комедии», цикл разрозненных получасовых сценок, служил полигоном для новых комедий. Если рецензенты проявляли благосклонность и руководство Би‑би‑си оставалось довольно, то некоторые из этих скетчей потом раскручивались до полноценных сериалов – таких, например, как «Стептоу и сын»{16}. Чем плохо?
– Попасть в «Дом комедии» – это просто мечта, – вздохнула Софи.
– Да, – сказал Брайан. – Мечтать не вредно.
– А в чем загвоздка?
– В том, что это главная роль.
– Ну что ж, пусть я не получу главную роль. Все лучше, чем не получить роль Второй Секретарши.
– И типаж совсем не твой.
Перебрав немногочисленные папки на своем рабочем столе, Брайан отыскал текст и стал читать вслух:
