Распахиваю глаза. Чувствую, как кончики пальцев начинают пылать. Внутренний зверь рвётся на свободу. Он хочет уничтожить чешуйчатую тварь, которая посмела столько боли принести нашей сметанке.
Резко встаю с постели. Тяжело дышать. Когти рвутся, в висках пиздец пульсирует. Гнев накатывает волнами, парализует горло, мешает сделать вдох…
Пошатываюсь, перед глазами алая пелена. Сношу какой-то стол или шкаф, хуй знает. В голове лишь одна мысль: убить, убить, убить!
Но вдруг…
— Тим! — чистый, словно летний дождь, голос прочищает сознание.
Боль отступает, в голове проясняется. Сижу на коленях, весь потный, мышцы дрожат от напряжения. Из носа льётся кровь.
— Дыши, — серьезно говорит Кира, — милый. Давай! Всё хорошо!
Она обхватывает моё лицо своими крошечными ладошками. Смотрит голубыми глазами. Полностью очищает меня от гнева. С легких словно спадают тяжелые цепи. Хриплю, шумно вдыхаю.
— Поцелуй меня, — умоляю, Кира нежно касается моих губ своими.
Прикрываю глаза, позволяю ласке истинной исцелить меня. Всё-таки это высшее благо — быть рядом со своей парой. Мой зверь тут же успокаивается, начинает мирно урчать и наслаждаться энергетикой Киры.
— Сейчас я сбегаю в ванну, возьму медикаменты, обработаю раны. Никуда не уходите, — строго говорит наша няша.
— Да куда мы уйдем? — усмехается Борис.
Кира убегает, а я смотрю ей вслед влюблённым взглядом. Длинноногая, стройная. Волосы, словно платина, шелковистые и мягкие. И походка летящая, завораживающая.
Я люблю свою сметанку!
— Опять началось? — спрашивает друг, — твои панические атаки?
— Не знаю, — перебираюсь на постель, вздыхаю, — давно уже не было. Думал, переборол это.
— Из-за Киры случилось?
— Да. Как услышал, что драконья мерзость лишила её возможности стать матерью наших котят, сразу накрыло не по-детски.
— Котят? — усмехается Боря, — уверен?
— Конечно! А кого ещё? — искренне не понимаю.
— Волчат, например, — ржёт барс, — ну или полукровок.
— Не представляю, — тяну, — если скрестить кота с волком, чудище получится.
— Рано об этом говорить! — в дверях появляется Кира, в ее пальчиках аптечка.
Глазки блестят, она явно смущена нашим диалогом.
— Подслушивала, сметаночка? — мурчу, притягиваю девочку к себе, наслаждаясь упругостью её сладкой попки.
— Тим, прекрати! — она никак не привыкнет к тому, что я хочу постоянно её трогать.
— Ну ладно тебе, ты же возбудилась, — хмыкаю, нагло забираюсь между ножек нашей волчицы, — да, там всё мокрое. Признавайся, мы тебя заводим.
— Ты пять минут назад ещё был в панике! — восклицает она, лупит меня по рукам.
Разочарованно убираю. Ничего, милая, я тебя ещё получу сполна. Позволяю ей вытереть кровь с моего лица. Потом Кира меня осматривает. Щупает кости, а у меня член встал.
— Милая, — хриплю, — там ниже очень болит…
— Где? — строго спрашивает, щупая мой пресс, — живот или…
— Ниже, — тихо говорю, несчастным взглядом смотрю на волчицу.
— Это… — она опускает ладонь на мой пах, чувствует стояк и краснеет.
Но ладошку не убирает. Боря, не мигая, смотрит на нас.
— Здесь? — уточняет Кира, поглаживая мой член.
— Угу, — откидываюсь на постели, прикрываю глаза, — уже лучше. И болит не так сильно…
— А если… — она вдруг убирает аптечку, вытирает лапки и садится на меня сверху.
Я чувствую жар её лона, вижу голодный взгляд. Сметанка кладет ладони на мои плечи, привстаёт и…
— БЛЯДЬ! — стискиваю зубы, когда горячая мокрая плоть смыкается вокруг моего члена, — детка, ты лучшая…
