ним мои ноги буквально отрываются от пола, пока он кружит меня, словно пушинку.
Вокруг шелестят платья других танцующих дам. Его руки внезапно исчезают с моей талии, и я ощущаю это так отчётливо, будто в тот момент меня лишают последней крупицы тепла.
Теперь мы обходим друг друга, едва касаясь ладонями. Я ощущаю на своей коже его взгляд — ласкающий, словно шёлк. Потом мы снова кружимся, и в моей голове мелькает мысль, от которой меня обдаёт жаром.
Этот мужчина заплатил за меня миллион триста тысяч таллинов. Он отдал эти деньги за мою свободу, а я, глупая, желаю, наоборот, оказаться в его плену.
Запах хвои и свежести после дождя настолько сильно проникают в моё тело, что окутывают плотным коконом. Мы кружимся, кружимся и кружимся, пока мелодия не обрывается, а моё сердце не пропускает удар.
— Благодарю вас за танец, прекрасная незнакомка, — мужчина целует мою руку, и я впервые желаю взмолиться прямо здесь, прося его обменять свою свободу на…
На что?
Мои глупые мечты разбиваются об осознание: я ведь его абсолютно не знаю. Меня к нему невероятно тянет, он завораживает меня, но…
Он заплатил за мою свободу, а не за моё тело. Я должна с благодарностью принять его дар и исчезнуть из его жизни. Ни больше, ни меньше.
— Госпожа, — я не замечаю, как рядом со мной появляется слуга в маске и склоняется к моему уху. — Вас дожидается посыльный в саду.
— Хорошо, иду, — говорю я слуге, бросая последний взгляд на мужчину.
Он улыбается мне уголками губ и кивает, позволяя мне уйти.
Я вдруг осознаю, что даже не знаю его имени. Но представляться уже поздно…
— Спасибо вам, — говорю я от чистого сердца, последний раз смотря в его глаза.
— Удачи, — шепчет он мне одними губами, а после я, с ужасным грузом на душе, следую прочь из зала за слугой, ощущая подступающие к глазам слёзы.
Понимаю, что какой-то частью моей души этот мужчина уже завладел.
Навсегда.
***
— Госпожа? Всё в порядке? — интересуется слуга, когда мы идём по пустому коридору, а я на ходу пытаюсь вытереть влагу из уголков глаз. С маской это получается крайне плохо, но я не сдаюсь.
Дура, дура, дура!
Он выкупил меня, сделал добрый жест, помог мне, а я…
О великая Ночь, что со мной вообще происходит?
— Всё в порядке, — отвечаю я.
Позже, видя недоверчивый взгляд слуги, добавляю:
— Правда. Всё хорошо. Просто не верится, что я это смогла совершить.
Парень (по крайней мере, я думаю, что это молодой юноша) ободряюще улыбается мне тёплой улыбкой:
— Вы молодец. Осталось ещё чуть-чуть. Потерпите, и этот ад через пятнадцать минут закончится.
Мне вдруг становится интересно, знает ли он кому помогает, но спрашивать слугу я об этом не решаюсь. Мало ли кто мог подслушивать наш разговор, спрятавшись в многочисленных комнатках для прислуги, которые мы минуем, идя по коридору?
Возле одной из дверей мы останавливаемся, и слуга тихо мне шепчет:
— Заходите внутрь. Переодевайтесь — сменная одежда уже лежит в корзине. Поменяйте всё, кроме маски. Она должна остаться на вас. У нас есть пара минут.
— Хорошо.
Внутри этой комнатки прислуги также пахнет всё теми же травами и чесноком. Интересно, зачем нужны все эти обереги?
Я начинаю раздеваться и вдруг понимаю, что никогда не носила корсетов и просто не умею их самостоятельно расшнуровывать. Заливаясь краской, я выглядываю за дверь, где меня ждёт слуга, и смущённо говорю:
— У меня проблема.
Парень, который уж было привалился к стене в ожидании меня, взволнованно подходит к двери.
