Вот и все, да несколько десятков книг.
* * *
Дореволюционные издания утверждали: «Смоленский Успенский кафедральный собор принадлежит к числу знаменитых и величественных храмов нашего отечества. Он служит лучшим украшением города Смоленска, а вместе с тем и самою дорогою его святынею».
Нечто подобное значится и в современных изданиях. Но разница есть, и немалая. До революции этот собор был одним из общественных центров Смоленска. Там, например, проходили такие события: «Вчера, 19 февраля (1904 года – АМ.), по случаю годовщины освобождения крестьян от крепостной зависимости, в кафедральном соборе совершено преосвещеннейшим епископом Петром благодарственное Господу Богу молебствование в присутствии представителей административных и общественных учреждений города и массы народа. Занятия в учебных заведениях, а также в некоторых административных и общественных учреждениях города были отменены».
Сегодня ничего подобного представить невозможно. Не удивительно – ведь новая жизнь и собора, и всей Соборной горы как началась сразу после революции, так и продолжалась до недавних пор. Жизнь же тут была самая что ни на есть разнообразная, и чаще всего к церкви не имеющая никакого отношения. В частности, геолог Д. И. Погуляев вспоминал: «В течение 1921—1923 гг. я служил в ЧОНе – частях особого назначения в должности командира роты. Штаб ЧОНа размещался в помещениях Соборного двора. В моей роте состояли коммунисты – преподаватели, студенты университета. Письмоводителем (писарем) моей роты был Розенгольц. Брат его (старший) в то время был членом президиума губисполкома. Командиром нашего полка был Шереметьев (имя и отчество не помню). Почему-то отношения у нас с ним были довольно близкие. Я бывал у него на квартире. Жена его, красивая, женственная, добрая женщина, как-то неожиданно заболела психически: отказалась от пищи и умерла. Мужу она говорила, что не имеет права есть, так как не работает. Шереметьев очень переживал ее смерть. Сам он раньше служил в гвардейских частях. Какова его судьба в дальнейшем, не знаю.
Занимался я военным строем, насколько помню, не каждый день. Во время этих занятий я хорошо познакомился с ректором университета В. К. Сержниковым. Это был умный мужчина, хороший организатор. К нему и преподаватели, и студенты относились с уважением».
Осуждать ли геолога за то, что принял новые законы жизни, вторгся в помещения Соборного двора со своим строем, со своей чуть ли не светской жизнью в окружении приятных, видимо, людей, в том числе чоновца Шереметьева, жена которого не выдержала лозунга «кто не работает, тот не ест»?
Вряд ли.
Он ведь тоже жертва.
* * *
Главная святыня собора – разумеется, икона Богоматери, установленная в старом здании еще первоначальным храмоздателем, Владимиром Мономахом. Весьма ценится еще и плащаница, сделанная в 1561 году для московского Успенского собора. Оттуда плащаницу в 1812 году при отступлении стащили доблестные воины Наполеона. Но до Франции не довезли – обоз с награбленными ценностями был отбит отрядом атамана Платова. Все имущество благополучно вернулось в Москву – за исключением плащаницы, подаренной Смоленску за особые заслуги в войне 1812 года.
Краевед С. П. Писарев восхищался шедевром: «Служа образцом женского художественного рукоделия в княжеских теремах, по чистоте отделки и необыкновенной трудности работы, по справедливости, считается драгоценной редкостью».
