Коста резко остановился;
–Вот он пацаны, нашли!
Коста показал на толстенный силовой кабель.
– Будем врезаться … Все шагов на пять назад…
На всякий случай ребята отошли шагов на десять.
Коста присоединил свой кабель к напоминавшим гвозди контактам, одел плотные резиновые перчатки, бросил себе под ноги лист толстой фанеры и. стоя на нём, забормотал:
– Так, это одна фаза… вторая… Так, земля … тут ноль, наверное… – Аккуратно, но с силой вонзил контакты в кабель. Пару раз искорнуло, завоняло пластмассой, и всё затихло.
Коста обернулся с довольно рожей, от чего шрам на его физиономии стал выглядеть особо зловеще:
– Ну что, карапузы, поздравляю, мы теперь со светом.
Команда двинулась назад. Около поворота Коста взял у Бобаса железный чемоданчик и открыл его. Там лежали две шашки пластида.
Глаза Бобаса округлились:
– Так я чего это… Взрывчатку нёс?
Коста отмахнулся:
– Да чего ты бздишь, запалы то у меня, сейчас под картонку лепестки поставим, и если кто по нашему кабелю пойдёт, наступит… Ба-бах! Его на куски, кабель обрубит и смотает на пружинную бобину к убежищу, а у нас света как не бывало, значит когти рвать пора. Так, давайте все за угол…
– А если на фанеру крыса или, там, собака наступит, – Испуганно спросил Койт.
– А не фига не будет. Надо килограммов двадцать нагрузки. Иначе не взорвётся.
Коста с ребятами начали уходить во тьму, будто даже не замечая, что Койт почему-то не пошёл с ними, а остался стоять около поворота, глядя то на лист фанеры, то куда-то во тьму, в том направлении, где Коста врезался в силовой кабель. Друзья уходили всё дальше и дальше, а Койт всё стоял и стоял… И вдруг он увидел, что к нему навстречу идёт высокая фигура. Сердце Койта затарабанило в груди, и на загривке пробежал холодок по приподнявшемуся пушку. Но через секунду Койт узнал – это был вождь нации. Он приветливо махал Койту, шёл к нему навстречу, а за ним коридор непонятным образом начинал освещаться. Вождь нации подходил всё ближе и ближе, и Койт с ужасом понял, что ещё пару шагов и мужчина наступит на фанеру, и тогда… Койт вскинул руки, собрался крикнуть, но чья-то узкая и холодная ладошка зажала ему рот.
***
Койт открыл глаза и увидел сидящего перед ним на корточках Марсика, который зажимал ему рот ладонью. Марсик едва-едва сдерживал смех:
– Ну вот, ты опять собирался вопить.
Ладонь Марсика пахла сырниками и мочой. Койт отбил её от своего лица и принялся отплёвываться. Марсик присел на лист пенопласта рядом с товарищем и тоже облокотился на стенку:
– Вот, Коста, послал проводить тебя наверх, помочь если что. Ты же у нас в последнее время трусишка, что ни сон, так крики …
– Причём тут это…– Койт пожал плечами, – Я, когда не сплю, вовсе не трушу.
Марсик отковырял кусок пенопласта, швырнул его в противоположную стену:
– А ты во что веришь?
– Ну… В Бога верю…
– Какого бога?
– Ну.. Нашего бога, который на Земле живёт.
– Так там, на Земле, наверное, много кто живёт.
– Ну.. У них должен же быть главный бог. А остальные тоже боги, но не главные, поменьше…
Воцарилась пауза в несколько секунд . Марсик отковырял ещё один кусочек пенопласта подкинул его, шлёпнул ладонью, явно целясь в лампу:
– А что нам до этих богов. Привезли сюда, на Терру-три, людей. Коста говорил, двести лет назад по-нашему, или сто восемьдесят лет по-ихнему, по земному. С тех пор вся планета на них корячится, а они сидят себе на орбите и торгуют. Со всеми торгуют, как Коста говорит, а мы тут рождаемся, живём, работаем и дохнем, и ещё воюем… Сейчас вот мы сколько лет воюем?
