– Отто, Отто,– тормошил он его, но Отто безжизненно мотал головой и пускал слюни изо рта на униформу цвета фельдграу.
Эрнст потряс шарфюрера, шипя ему в ухо его имя, но кроме увеличения потока слюней ничего не смог добиться положительного, поэтому принялся вертеть головой, осматривая убогую нору с земляными стенами, но зато качественными бревнами потолка. Эти русские не поленились и приперли сюда солидного диаметра стволы и они, неошкуренные, давили солидно сверху, гарантируя безопасность. Оружия и снаряжения он в блиндаже не обнаружил и, вообще из предметов самым тяжелым была солдатская фляга в сером чехле, висящая на гвозде, вбитом в потолок и загнутом крюком. Четыре ящика из-под снарядов, заменяющие мебель, оказались набитыми грунтом, плотно утрамбованным до каменной твердости и, были так же не пригодны в качестве оружия из-за неподъемной тяжести. Эрнст, проведя ревизию их всех, попробовал оторвать крышку от одного, но крышка была прикреплена металлическими петлями намертво и отрываться не пожелала. Эрнст сорвал флягу с гвоздя и потряс ее. Алюминиевая солдатская фляга была пуста и, использовать ее в качестве оружия можно было бы конечно, если насыпать внутрь земли, но Эрнст от этой мысли отказался, не сумев открутить намертво завинченный колпачок-крышку.
Вход в блиндаж, завешанный плащ палаткой, выделялся зеленым квадратом и Эрнст подкрался к нему, стараясь не дышать и чутко прислушиваясь к звукам. Звуки доносились вполне обычные, военные. Хлопали периодически и шипели ракеты осветительные, да пулеметные расчеты лупили дежурными очередями с промежутками в пять минут. Короткие очереди перелаивались, как деревенские собаки в ночи и солдатики с той и другой стороны дрыхли под них спокойно и крепко, скрючившись в окопах, ходах сообщений и блиндажах. Голосов или шагов поблизости Эрнст не услышал и осторожно выглянул в щелку, уцепившись за полотно, дрожащими от волнения пальцами. Ночь сунулась в щель темная и опасная, дохнув в лицо Эрнсту прохладой и пороховой вонью.
– Что, Фриц, очухался?– раздался сразу голос из этого вонючего мрака и Эрнст испуганно отпрыгнул назад, спотыкаясь о тело Отто и теряя равновесие. Он еще барахтался, ошеломленный падением, а в блиндаже уже появился русский, в черном комбинезоне и шлемофоне. В руках у него была винтовка и он довольно дружелюбно осведомился: – Хреново, Фриц?– смотрел русский без злобы, с любопытством рассматривая пленного и Эрнст, поднявший руки, начал их опускать, присматриваясь к врагу из-под козырька каски внимательно и настороженно.
Он понял, что русский использует в обращении к нему собирательное имя и не стал уточнять, как его зовут на самом деле. Фриц? Пусть Фриц. А русский расселся на ящике снарядном, вытянув ноги в ботинках и отставив беспечно винтовку в сторону, протянул ему пачку сигарет со звездой:
– Кури, Фриц. Повезло тебе сегодня, на меня нарвался,– русский снял шлемофон и Эрнст понял, что перед ним очень пожилой русский. Его коротко стриженные волосы были почти белыми от седины и глаза этого хорошо и долго пожившего человека, смотрели прищурившись устало и с пониманием: – Что, сынок, не устал еще воевать?– спросил русский и полез в карман за зажигалкой. Чиркнул по колесику, извлекая пламя и подождав пока Эрнст пыхтя, прикурит, убрал ее обратно.
– Их бин нихт ферштеен зие,– на всякий случай сказал Эрнст, затягиваясь дымом и заходясь кашлем от его ядрености.– О-о-о!!!– выдал он свое мнение о качестве русского табака и танкист понимающе кивнул седой головой.
