…Отец сдержал слово. Как-то утром Вадим обнаружил у себя на столе записку: «Мадам Жозефин ля Брюйер, улица д’Анжу, 4. Тебя ждут в воскресенье в 6 часов».
Тихая улочка улица д’Анжу, в двух шагах от Елисейских Полей, протянулась от бульвара Мальзерб к улице Фобур-де-Сент-Оноре. Нарядный четырехэтажный особняк. Вадим толкнул солидную дубовую дверь. Суровая консьержка долго его выспрашивала: кто такой, к кому пришел. Сверилась со списком:
– Поднимайтесь, вас ждут.
Вадим поднялся по устланной мягким ковром лестнице в бельэтаж. Дверь открыла горничная в крахмальном переднике:
– Месье, следуйте в гостиную.
Вадим, стараясь ступать неслышно, прошел по блестящему паркету в огромную гостиную. Сел на кресло в углу. Гостиная была освещена несколькими канделябрами, они многократно отражались в зеркалах и, казалось, уходили в бесконечность…
В гостиную вошла высокая седая женщина, на вид лет пятидесяти. Протянула Вадиму руку:
– Будем знакомы. Меня зовут Жозефин ля Брюйер. Я журналистка – работаю в прессе и на радио.
Они прошли в кабинет. В отличие от гостиной порядка здесь было мало. Огромный стол и все пространство вокруг него было завалено бумагами, книгами и газетами.
– Отец сказал, что вы одинаково владеете русским и французским. Мне нужен помощник для перевода с русского. Переведите вот это.
Она протянула Вадиму газету. Это была «Правда» – Вадим узнал ее по заголовку. Эту газету и еще множество других отец часто приносил с работы.
– Переведите статью, отчеркнутую синим карандашом.
Вадим быстро пробежал статью глазами, незнакомых слов, кажется, не было.
«Текущий момент отличается небывалым обострением классовой борьбы. Теряя власть над массами, буржуазия прибегает к своему последнему оружию – кровавой фашистской диктатуре. Как всегда, на подмогу спешат ее верные лакеи – ренегаты рабочего движения, социал-предатели всех мастей и оттенков…»
Жозефин удовлетворенно хмыкнула.
– Перевод очень точный…
Минуту помолчав, добавила:
– Это написал Кольцов. Его стиль нельзя спутать…
Она подошла к сейфу, покрутила ручку и вынула несколько больших конвертов.
– Вадим, вы не возражаете против того, что я буду вас называть по имени?
Вадим сглотнул и поспешно закивал:
– Конечно нет, мадам!
– Так вот, Вадим, работа, которую я вам предлагаю, несколько особого свойства. О ней нельзя никому говорить, никогда, ни при каких обстоятельствах.
Вадим внимательно слушал.
– Я давно знакома с вашим отцом. Не скрою, я навела о вас кое-какие справки. Мнение о вас в целом положительное.
– Я надеюсь, мадам.
Она закурила длинную сигарету и, отведя рукой дым, продолжала:
– Теперь об условиях. Работать мы будем здесь, в этом кабинете. Обычно один раз в неделю, в это время. Если потребуется чаще, я вас предупрежу по телефону. Оплата сдельная – пятьдесят франков в час. Вы согласны?
У Вадима екнуло сердце. Такие деньги ему и не снились…
– Если вы согласны, начнем сейчас.
Жозефин раскрыла конверт. Из него выпали несколько листков, покрытых машинописным текстом.
– Начнем с этого…
Вадим стал медленно переводить протянутый ему листок. Жозефин взяла со стола большой блокнот и приготовилась писать.
«Юстас приветствует Соланж.
Общая оценка обстановки.
После практически полного разгрома правой оппозиции ожидается дальнейшее нагнетание обстановки. Ощущается растущее недовольство Хозяином, в особенности со стороны старых партийных кадров. Ожидается попытка смещения Хозяина на Семнадцатом съезде в июле. Этот вопрос обсуждался на закрытых встречах. Хозяин все еще полностью контролирует обстановку. Есть сведения, что в ряде случаев оппозиционные настроения инспирируются им специально.
