Прилагаю решения закрытых пленумов.
Береги себя».
Жозефин шелестела бумажками.
– Переведи это, это и это.
Вадим, стараясь не пропустить ни слова, переводил что-то безумно занудное:
«О наделении особыми полномочиями органов НКВД СССР…
В случае выявления лиц, замешанных в социально опасной деятельности, органы НКВД СССР наделяются полномочиями по внесудебной административной высылке данных лиц в удаленные районы СССР или специально оборудованные исправительно-трудовые лагеря сроком до пяти лет с дальнейшим продлением срока в случае активного неповиновения…»
«О чистке партии…
В условиях успешного выполнения пятилетнего плана в четыре года и блестящих успехов на фронте индустриализации наметился резкий рост численности партии, достигшей на сегодняшний день трех миллионов человек. Это увеличивает опасность загрязнения рядов партии карьеристами, неустойчивыми, а то и прямо враждебными курсу партии элементами.
…провести чистку партии, в ходе которой должны быть выявлены и исключены:
…классово враждебные элементы…
…двурушники, прячущие свои действительные намерения под личиной показной лояльности и маскирующиеся словами о мнимой верности курсу партии…
…открытые и тайные нарушители партийной дисциплины…
…саботажники, уклоняющиеся от активного противостояния враждебным элементам…
…карьеристы и бюрократы…
…морально разложившиеся элементы…»
Вадим отложил последний листок. Большие часы в углу кабинета пробили восемь раз.
Жозефин отложила блокнот.
– На сегодня достаточно.
Она протянула Вадиму белый конверт.
– Спасибо. Ты можешь идти. А впрочем, если хочешь, останься. Я буду выступать по радио. Ты можешь послушать.
Вадим радостно закивал:
– Я послушаю, мадам.
Он не подал виду, что заметил, что Жозефин обращается к нему на «ты».
Он пошел за ней в глубь квартиры в полутемный кабинет, разделенный надвое стеклянной перегородкой. Жозефин указала Вадиму на стул и дала в руки наушники.
За перегородкой, на столе стоял маленький черный микрофон, вокруг него возились двое молодых людей. Жозефин села в кресло перед микрофоном, надела наушники, развернула папку с исписанными листками. Один из молодых людей поднял руку, и на стене зажглась надпись: «Тишина! Микрофон включен».
Вадим надел наушники и услышал голос знакомого диктора:
– Иси-Пари!
Добрый вечер, дамы и господа! С вами, как всегда в это время, Анри Брессон. Начинаем воскресную субботнюю встречу с мадам ля Брюйер. Добрый вечер, Жозефин!
Голос Жозефин в наушниках звучал ниже и торжественнее, чем в жизни:
– Газеты называют меня Кассандрой. Меня не любят. Меня боятся. Говорят, что я пророчу беду. Я просто знаю немного больше, чем другие, и умею смотреть чуть дальше. Холодная зима опускается на Европу. Долгая и холодная зима… В Европе горят костры, на этих кострах жгут книги. Подождите немного – и на кострах будут жечь людей… Европу хотят погрузить в мрак средневековья. Фашисты в черных рубашках, сподвижники бывшего социалиста Муссолини, топчут святые камни Рима. Рабочие Рура радостно приветствуют истеричных фанатиков Гитлера и Рема. Избавившись от своих левых, с вожделением смотрит в их сторону Сталин. Недалек тот день, когда кровавые диктаторы сольются в противоестественном альянсе… У нас дома, в стране Робеспьера и Дантона, плетут свои сети фашистские подонки. Легионеры смерти, у них нет недостатка в громких кличках: Огненные кресты, франкисты, юные патриоты… Играя на недовольстве и озлоблении, безмозглые главари выводят на улицу безусых студентов и обездоленных ветеранов. В ближайшие дни они попытаются свергнуть освященную кровью коммунаров Республику и установить на ее месте диктатуру воинствующей пошлости. Будьте бдительны, люди!..
