Я даже посещала врачей с мнимыми жалобами то на боль в голове, то на резь в животе. Я думала, врачи-то, они ведь не обычные люди. Они выше нас. Они спасают людей от болезней и смерти. Они увидят проблему, даже если им в нее не тыкать пальцем. Они всё знают, они помогут, они защитят.
Но оказалось не так. Оказалось, всё просто как ноль плюс ноль. Никто никого не слушает, никто никого не слышит. Всем плевать. Всем плевать на всех.
– Алло?
– Да.
Этот слепой и безжалостный мир не укладывается в моем сознании, он не может в нем органично существовать, он не дает ему покоя, мучит его.
– Алло?
– Да.
И если я не могу заставить мир прекратить отравлять меня, я могу лишь прекратить свое сознание.
– Алло?
– Да.
Прекращение сознания и есть цель самоубийства.
– «Да» – это ответ на вопрос, который ты задаешь себе каждый день. Ответ того, кто слышит твои молитвы.
Это был последний абонент. Хватит звонков на сегодня… и навсегда. Выключаю телефон, прячу его обратно в тайничок.
Из списка ежедневных дел уже совсем ничего не осталось. Всё, что я могла дать человечеству, я отдала. Теперь я отдам ему свой труп. Наряженный в синее платье.
Сначала думала, буду голая, чего уже стыдиться. Обнаженная дама в кровавой воде – чем не картина. Но потом передумала, вдруг чего-то я не предусмотрела с этой водой и моим телом, что могло бы испортить такой живописный, меланхоличный образ. Буду в платье, оно хорошее.
Вновь становлюсь у зеркала.
Бам! – на улице гремит фейерверк, и разноцветные огни озаряют мои окна. Празднуют, суки, мою смерть.
Ба-ах!
Нет, ну это совершенно никуда не годится – превращать такой мрачный день в праздник. На фоне этого салюта я не смогу нормально сдохнуть.
Нужно успокоиться. Всё равно скоро у них кончатся патроны, алкоголь и они разойдутся по домам.
Беру расческу.
Может, действительно, закинуть челку назад? Как у той клубной чиксы?
Зачесываю и закалываю.
Продолжаю разглядывать отражение. Вроде и правда похоже получилось.
А почему нет?
Я достаю косметичку. Губная помада, тени и тушь почти не тронуты. Словно приобретены вчера, а не сотню лет назад.
Я начинаю делать себе лицо.
Киношники знают: чудесное перевоплощение дурнушки в красавицу достигается лишь снятием с нее очков и распусканием волос. Вранье, конечно. Мне придется прям хорошенько себя помазать.
Накладываю тени на глаза. Черные. Всё обильнее и обильнее. Главное, не довести до клоунского вида, как у панды. Зато теперь хорошо скрыты мои мешки под глазами. Из которых я обычно и черпаю энергию каждый день делать хоть что-то.
Теперь губы.
Мне интересно. И кажется, выходит вполне себе недурно.
Я буду мертвая царевна.
Итак, последний штрих. Сегодня всё в моей жизни последнее.
Я смахиваю на какую-нибудь рок-звезду. И умру, как у них принято, молодой. Только не от передоза.
Шум на улице не проходит, но это не самое страшное. Хуже – что шум не проходит в моей голове.
Часть меня спокойна. Словно уже убивала себя неоднократно. А другая – покрыта шевелящимися мурашками. Которых я совсем не ждала. Думала, буду поувереннее. Но, видимо, что-то внутри, какой-нибудь инстинкт самосохранения, дает о себе знать.
Пусть. Это несерьезная помеха. Я утоплю всех этих ползающих по мне муравьев, и они захлебнутся в алом озере забвения.
Я смотрю на себя.
Мое имя Красота.
Даже жаль такое убивать.
Странное чувство. И дергает, и надо. Потому что уже решилась, потому что уже сто раз всё обдумала, потому что… да еще тысяча всяких «потому что».
