Егор вдруг схватил её правую руку, которой она указывала на окно своей квартиры, зубами сорвал красную вязаную варежку и поцеловал ладонь Златы.
– Ты что делаешь?! – она испуганно вырвала свою руку и вытерла её о бежевое пальто. Этот жест её получился спонтанно, Злата абсолютно не хотела обидеть своего спутника, коллегу, друга, влюблённого мужчину… ну и как ещё его можно было бы сейчас назвать. – Прости… – тихо произнесла она, когда увидела, как засмущался Егор. Видимо, он тоже не ожидал от себя такого порыва нежности.
– Это ты меня прости, – ответил Борзенков, не поднимая своих заснеженных ресниц. Он был в этот момент похож на огромного, 187 см ростом, ребёнка, в длинном сером пальто, который смешно держал руки сзади и чертил носком ботинка фигуры на свежевыпавшем снегу у подъезда Златы Авдеевой. – Я должен был, наверное, спросить разрешения, чтобы поцеловать твою ладонь? – он вопросительно заглянул в лицо Златы, освещённое тусклым светом околоподъездного фонаря.
Это выглядело настолько милым и неуклюжим со стороны, что Злата не смогла сдержать смех и засмеялась очень громко, запрокинув голову.
– Борзенков, ты сейчас это всерьёз сказал? – не унимала смех Авдеева.
– Ну вот, я так и знал, что ты будешь смеяться надо мной.
– Я не над тобой смеюсь, а над ситуацией. Ну ладно тебе! – Злата взъерошила волосы на большой голове Борзенкова.
Борзенков был без перчаток. Он протянул вперёд руку ладонью вверх, и на неё стали опадать снежинки.
– Смотри! – тихо позвал он поближе свою подругу. Злата подошла вплотную к Егору. – Видишь?
– Что?
– На моей ладони…
– Снежинка?
– Да… Смотри, какая она красивая! – шептал на ухо склонившейся девушке Егор. Он включил экран своего смартфона и, держа его другой рукой, осветил голубым светом большую снежинку на своей холодной ладони.
– Она имеет необычную форму, – прошептала Злата, боясь тёплым дыханием растопить белоснежную красоту.
– Да. И каждая снежинка не похожа на другую, каждая имеет свою неповторимую форму, видишь? – продолжал рассказывать Егор.
– Прямо как люди! – восхитилась Злата и улыбнулась. – Невероятно!
– А ещё, обрати внимание, снежинка имеет шесть граней.
– Ага…
– И нет ни одной снежинки с пятью или семью гранями…
– Не может быть! – перебила рассказ Егора Злата.
– Да, так и есть. Все они симметричны и имеют шестиугольную форму, что доказано наукой.
– Вот это да-а! – не скрывала восторга девушка, продолжая разглядывать снежинку на руке Борзенкова. – Она такая красивая!
– Ага, как будто её искусно выковал из маленькой льдинки новогодний кузнец! – продолжал свой рассказа Егор. – А ты знаешь, почему хрустит снег? – Борзенков чувствовал себя уверенно, делясь «снежными» открытиями со своей любимой девушкой.
– Нет. И почему же? – искренне интересовалась Авдеева.
– Когда ты наступаешь на снег, под твоей ступнёй ломаются в один момент сотни или тысячи, а может миллионы снежинок. Вот они-то и издают этот хруст.
– Ой, как жалко!
– Кого?
– Снежинок…
Борзенков засмеялся:
– Зачем же их жалеть? Это же всего лишь кристаллики льда! – он смахнул снежинку со своей застывшей от мороза руки, и та плавно запарила в воздухе, пока не опустилась на землю, соединившись с другими, такими же шестиконечными, ледяными звёздочками, образовывая сугроб у подъезда дома, где жила Злата Авдеева.
– Но всё равно жалко, когда задумываешься, какая красота ломается под твоими ногами, – и они оба звонко засмеялись.
