— Кабинет остался, — Егор подхватывает с табуретки коробку с остатками украшений.
— Чё, Дэн, стихи учить будешь? — толкает меня в плечо Шаман.
Собираюсь ответить, но чеку внутри дёргает от представшей перед нами картинки. Впихнув в руки Егора пакет с мишурой, иду прямиком к побледневшей Снегурке.
— Дэн, не пыли только, — шипит мне переставший веселиться Шаман.
— Я не ваша, я своя собственная, — Настя фыркает на Коновалова.
— Будешь выкабениваться, закрою тебя на пятнадцать суток в камеру. С голодными мужиками! — рявкает мразь.
— Товарищ подполковник, — повысив голос, встаю перед ним, недобро глядя на грубые пальцы, обхватившие запястье хрупкой Снегурки, — разрешите обратиться.
Меня аж выворачивает всего от необходимости общаться с ним так.
— Не разрешаю, Морозов, — холодно смотрит на меня. — Иди, куда шёл.
— Ты бы отпустил девочку, подполковник, — понижаю тон, чтобы нас больше никто не услышал. — Пока я руку тебе не сломал. В прошлый раз мало было?
— Я сгною тебя, Морозов, — рычит Коновалов, отпуская Снегурку и потирая переносицу, пытаясь смахнуть фантомные ощущения от того, как мой кулак ломает ему нос.
— Кишка у тебя тонка, товарищ подполковник. Только и можешь, что девочек за руки хватать, — оттесняю Настю к себе за спину.
— Одной девочке очень даже понравилось, как и за что я её хватал, — усмехается Коновалов.
— Слышишь, ты…!!! — дёргаю его за лацканы форменного кителя.
— Не надо, — пищит Снегурка, — невообразимым образом втискиваясь в зону «военных» действий. Кладёт ладошку мне на грудь и умоляюще смотрит в глаза. — Денис, пожалуйста, не надо. Такое настроение у всех хорошее. И мы с вами кабинет ещё не украсили. И слова какие-то надо набросать. Не надо, — тараторит она.
— Ммм… — тянет Коновалов, — я снова чуть не трахнул твою бабу!
— Убью! — рыкнув, заношу кулак и торможу его в сантиметре от лица подпола. Вся рука до самого плеча дрожит от напряжения. Спина горит, зубы скрипят.
— Трус, — ухмыляется Коновалов.
— Руки об тебя пачкать сейчас не хочется, — отвечаю ему. — Но мы не договорили.
— Конечно не договорили, Морозов. Это ты пока в капитаны упал, но я тебя отсюда совсем вышибу!
— Смотри не надорвись.
Обнимаю Настю за плечи и увожу за собой. Её трясёт, испугалась малышка. Меня, сссука, тоже трясёт! Правда, от того, что адреналин так и не получил выход и теперь курсирует по венам.
— Чего он хотел от тебя? — спрашиваю у Снегурки.
— Да ничего, — опускает голову.
— Настя! — бешусь, но тут же выдыхаю. — Извини.
— Всё нормально, — вздыхает она. — Это день такой. Тяжёлый.
— Наверное…
Завожу её в кабинет. Все мужики разом оборачиваются и вопросительно смотрят на нас. Демонстрирую им чистые костяшки, выдыхают и возвращаются к своим делам. На столе костюмы разложены. Мне уже по хрен, если честно, кем наряжаться. Хоть зайцем. В зал бы сейчас, по груше помолотить, представляя себе рожу Коновала!
Но маленькая девочка что-то делает со мной такое, волшебное. Свою потрёпанную за последние сутки шубку меняет на ту, что вынули из вещдоков. Заплетает растрёпанные волосы в косу. Я наблюдаю, а внутри всё успокаивается.
— Я готова, — улыбается Настя.
Офигеть, она отходчивая. Живая, искренняя. Как жить-то дальше будет в жестокой реальности, а? Не сказка же, блядь, вокруг! Мудаки одни. Всех не переловить и не пересажать, к сожалению. Да и смертную казнь у нас отменили. Некоторых стоило бы на электрический стул…
