Когда был выпит последний глоток, я, глянув на часы, подхватилась мыть посуду. Но Альберт меня остановил.
- У меня посудомойка. Продавец заверил, что обращается с посудой нежней девичьих пальчиков. Я мигом. А ты посмотри пока мои альбомы.
Но Данте уже нужно было возвращать домой, поэтому я вежливо отказалась и сказала, что мне пора. И тут в бочке меда появилась ложка горчицы. Почему не дегтя, потому что я не могла правильно дать оценку тому, что произошло дальше.
- Бог мой! Маша! Я совсем забыл, что посудомойка у меня еще не обкатанная. Только сегодня установили. И я совершенно не могу ее оставить. Если что-то пойдет не так, хватит пяти минут, чтоб затопить всех соседей. И я боюсь, денег не хватит, чтоб расплатиться. Давай ты Данте отведешь, все равно он в нашем подъезде. Подождем, пока она домоет. И я тебя провожу. А лучше совсем оставайся. Переночуешь у меня. Места хватит. Гарантирую, без глупостей.
Альберт сокрушенно развел руками, всем своим видом изображая огорчение.
- Спасибо за приглашение. Но я не могу принять твое предложение, - я постаралась улыбнуться искренне, но какая-то легкая тень досады внутри зашевелилась червячком. Наверно от того, что я уже видела, как мы идем вдвоем под светом фонарей, продолжаем беседу и у нас все-все так хорошо.
- Оставайся, Маш. А то мне так неловко! – Альберт взял мои руки и просительно заглянул в глаза.
- Все нормально. Я сама дойду. Тут же рядом.
- Ну ты мне позвони, когда будешь дома. А то я буду волноваться.
5. Глава 5
И я позвонила. Отчиталась. И даже сделала вид, что не расстроилась. И перед Ларчиком тоже постаралась нарисовать на лице радость жизни.
Но та слишком хорошо меня знала и, как с сывороткой правды, быстро выудила из меня все.
Потом поскребла подбородок, изображая глубокую задумчивость.
- Ну что я вам скажу, дорогой мой друг Ватсон…Я явно вижу наличие злого умысла. Ну или не злого, а скорей коварного. Ты ж понимаешь, что человек, работающий руководителем не может забыть, что посудомойку не может оставить. Это раз. А два – при установке ее проверяли, так что поездил он тебе по ушам знатно. Осталось выяснить причину. Или не хотел идти провожать, потому что лень. Или хотел, чтоб ты осталась на ночь. Я бы предпочла второй вариант. Потому что первый – это диагноз. И в таком случае его можно использовать только для лишения девственности.
Я с ней была согласна, кроме того, что касалось моей невинности. Я по-прежнему не тяготилась этим фактом. И одноразовое спаривание меня не устраивало. Но Альберт был мужчиной, которого не хотелось бы потерять. Я хорошо помнила слова Ларчика про то, что сначала появляется симпатия, уважение, а потом и любовь.
- И как выйти из этой ситуации? Что бы ты сделала? – снова пытаюсь подключиться к ее «высшему разуму».
- Я б в нее не попадала. Я бы не стала делать вид, что поверила. Сразу в лоб бы спросила: «Ты это специально сделал, чтоб меня не провожать?» И тогда бы ему пришлось сказать правду. Да. Соврал, чтоб ты осталась на ночь. Прости. Или соврал бы, что с посудомойкой чистая правда. И тогда пошел бы он лесом.
Я иногда не успевала уследить за ходом мыслей подруги, поэтому слегка зависла, пытаясь сложить два и два.
- Стоп. Ты же сама противоречишь себе! Ты же говорила, что мужчину нельзя пугать. Он зверь осторожный, боится всего. И с ним нужно быть на полшага сзади, чтоб думал – прелесть какая глупенькая, - выудила я из памяти ее поучения.
