– Будет… Будет… – хором соглашались братья.
Тут собака Эрни вылезла из-за двери и, призывно глядя на хозяина, заскулила.
– Сколько же можно терпеть здесь эту вонючую тварь! – поморщилась Трикси.
– Да больная она, – покачал головой Том Плоуман. – Прости, Эрн, но твоя собака и впрямь больна.
– Ладно, – махнул рукой Энди. – Отправь собаку домой, Эрн.
Вмешался отец и приказал собаке убираться вон, добавив, что иначе он вышибет из нее дух. Сыновья – разумеется, за исключением Эрни – шумно поддержали его. Что же касается самого Эрни, то при этих словах лицо его исказилось и, подхватив на руки собаку, он устремился к выходу. В дверях, однако, остановился и обвел всех уничтожающим взглядом:
– Пусть только кто-нибудь попробует тронуть мою собаку – он может считать себя трупом.
В зале повисла тишина. Эрни хлопнул дверью и вместе с собакой скрылся в темноте.
Братья нерешительно топтались на месте и смущенно прокашливались. Наконец старик сказал:
– Ну что тут скажешь – паршивый сосунок. Ума-то еще не нажил, а туда же…
Трикси поспешила заверить, что на самом деле она без ума от животных, но всему же есть предел.
Вскоре Эрни вернулся – уже один – и, глянув из-под насупленных бровей на отца, принялся ныть как ребенок:
– Нельзя уже не иметь себе ничего для забавы… Это не делай, то нельзя… Собаку не держи… Роль Шута вы тоже мне не даете. Уж у меня бы точно получилось – из меня бы такой Шут гороховый вышел… – Он ткнул рукой в сторону отца. – Это все ты… Вот доктор – ученый, он правильно все сказал про тебя, что ты в этом не разбираешься. Почему ты не послушаешь его и не дашь мне сыграть? Ну почему-у…
Нытье на старика ничуть не подействовало, он только еще больше разозлился:
– Будь доволен и тем, что тебе позволят разгонять толпу. И вообще попридержи язык и не суйся не в свое дело. Да, пока не забыл… – Он повернулся к Трикси. – К нам тут в Кузнецову Рощу заходила одна иноземка. Все крутила своим носом, старая квашня. Не знаешь ли, что за птица?
Камилла дернула его за рукав и молча указала в сторону бара, где, скрытая от всех, у камина сидела миссис Бюнц. Трикси растерянно открыла рот. Четверо старших братьев принялись отчаянно прочищать глотки.
– Так она здесь? – вскричал старик Вильям. – Сидит выжидает?
– Она на несколько дней, – прошептала Трикси.
– Говори потише, Лицедей, – предупредил ее отец.
– Как хочу, так и говорю! Не нужны нам тут всякие швабры…
– Ну не надо, папа, не надо… – загалдели сыновья.
Но Лицедея было уже не остановить – так он распалился. Взглянув сквозь стеллажи с бутылками на миссис Бюнц, Камилла увидела, что та тихонько, на цыпочках семенит к выходу. При этом вид у нее был такой, будто к ней все сказанное совершенно не относится.
– Дедушка! – возмущенно воскликнула Камилла. – Она же слышала вас! Ну как вы могли! Вы же оскорбили ее чувства – а ведь она не англичанка…
– Помолчи.
– С какой это стати я должна молчать?
К всеобщему удивлению, при этих словах Эрни разразился визгливым смехом.
– Ну чисто мать! Она, заноза! – выкрикнул он, ткнув Камиллу пальцем в ребра. – Нет, вы только послушайте!
Старик Вильям гневно сверкнул глазами на внучку.
– У-ух, дурная кровь! – мрачно прогудел он.
Однако Камилла ничуть не смутилась.
– Ну хватит! – дерзко продолжала она. – Вы сами не умеете себя вести – прямо как переигравший резонер или злодей! Не обижайтесь, дедушка, но это просто залепуха!
