- Ой, Лавыгина, не начинай… я ж если копну, наверняка найду, за что.
- Да чего она вообще возмущается-то? Мы с вами лицами пострадали, а ей всего лишь на платье попало. Да и то не особо сильно.
- Ее платье, Лавыгина, знаешь, сколько стоит? Мы человеку, понимаешь, настроение, может, испортили. А ты тут ноешь стоишь.
Ну, конечно, мне ведь настроение никто ни разу не портил. Как сговорились все.
- Начальство московское прибыло. Не предупредили никого. Не успел в гостиницу заселиться, как сразу к нам - общаться, проверки устраивать. Кто его знает, чего ему надо. Не сидится же людям в столице. Нет бы дома, с семьей.
Поражаюсь внезапной откровенности Витаминыча и боюсь ее спугнуть. Что за начальство-то? Мы разве не сами по себе? И сколько их приехало - один или несколько? Из его сумбурной речи пока не понятно.
Все эти вопросы я задам позже Альбинке, уж она должна знать. А пока молча слушаю и боюсь даже шмыгнуть.
- Мне это начальство, знаешь, уже где? Во! – директор шлепает себя по лысине и в стороны разлетаются мелкие остатки грязного снега. - Сюда отчет, туда отчет... А работать когда? Особенно, когда работники такие безрукие.
Он устало машет рукой, а я предпочитаю промолчать. Сплетен больше не предвидится, а выслушивать укоры в свой адрес мне уже надоело.
Отчеты его, видите ли, утомили. За компом устал сидеть да на телефоне висеть. Постоял бы с мое на морозе, с радостью бежал бы к своим бумажкам и звонкам.
Уходи, мысленно даю указание Витаминычу. Надоел уже маячить, погреться хочу.
- Тебе бы в порядок себя привести, умыться.
Это я с удовольствием! Направляюсь к двери выполнять указания руководства.
- Не сейчас, - останавливает меня начальник. - Елена уйдет, потом. - зыркает строго и добавляет. - Елена Павловна.
Как будто это я ее по имени назвала. Маячит вон своей белой шубкой и красным платьем. Все полы уже подолом подмела. За это никого уволить не хочется, а за пятно от снежка - я крайняя.
Наконец Витаминыч скрывается в холле.
Чего выходил? Неужели только чтобы встретить Лису? Старая подлиза.
Сквозь стеклянные стены наблюдаю, как к Елене подходит кролик. Она отпихивает его цилиндр и на пол вылетает несколько самолетиков. Символ года бросается собирать желания, а она, наступив на один, перешагивает через его руку и гордо плывет к лестнице.
Пока они с Витаминычем не скроются из холла, мне точно куковать на крыльце. А что потом? Сколько еще здесь стоять? Никто ведь так точно и не сказал.
Набираю Альбинке и нарочито громко начинаю заикаться.
- Альб-б-б-ина Ег-г-гор-ров-н-а, а д-до ск-кольки у меня см-мена?
Знаю, что она любит, когда к ней обращаются по имени-отчеству, поэтому не скуплюсь и повторяю ее имя дважды. Звучит как в школе - Ну Альбина Егоровна, ну отпустите нас, пожалуйста, пораньше!
Сквозь стены и этажи, которые нас разделяют, чувствую, как она лопается от собственной значимости. Подкидываю в костер ее самолюбования дровишек в виде сплетни про снежок и внезапное московское начальство. Альбинка щедро отвечает подробностями, что мы, оказывается, франшизники, поэтому нас могут контролировать и указывать, как жить. За три года существования нашего отделения нас ни разу не проверяли. Но последние цифры показали, что что-то идет не так, и, видимо, поэтому из головного офиса прислали контролера. Подробности она узнает в ближайшее время.
- Сейчас еще этот старый хрыч на нашу голову свалится. И так все праздники Аркашке твоему под хвост. - Альбинка разоткровенничалась и очень мило вспомнила моего кота. Как он там, кстати? Грустит в одиночестве под елкой. Или разобрал ее уже на иголки. А если он запутался в гирлянде и вынужден сидеть так, пока я не появлюсь?
