Гера был прав, я идиот! У меня от стажерки
бочок потек! Я рядом с ней не просто голову потерял, я мозги растерял!
— Девочки, давайте на чистоту. Если слух о
вашей премии расползется, вы наживете себе много врагов. Зависть и палки в
колеса — оно вам надо?
— Нет.
— Ну и славно.
Нина кивнула. Яна, не прекращая заглядывать в
мои глаза, тоже. А я материл себя многоэтажным матом, в котором было... как раз
«сто тыщ» этажей.
— Что же, ладно. Раз мы все выяснили, теперь
можно со спокойной душой на обед.
— Да, — кивнула Яна. — Я тоже, пожалуй, поем,
— она стрельнула глазками в сторону узкого пластикового контейнера, в котором
лежал одинокий унылый...
— Это что, — присмотрелся я, —
бутерброд?
— С ветчиной. Будете? Там еще помидорчик есть.
— Эм-м... нет. Яна, скажи мне, а на сегодня
это весь твой обед?
— Ну-у, у меня еще яблоко и ириска в
сумочке...
Бедняжка, неужели так скудно и бедно живет,
что не может позволить себе нормально поесть? Вон, худющая, бледная вся!
Тогда ясен перец, почему Яна испугалась,
увидев на балансе карты столько бабла. По ходу, стажерка такую сумму в руках не
держала никогда!
— Так, знаешь, что?
— Что? — обеспокоенно вытянулась она.
Нина тут же развесила уши. Ну, мало ли, вдруг
и ей сейчас что-нибудь опять перепадет.
— Оставь-ка ты эту ветчину
на потом. Пошли, — я подал ей руку, но Яна с опаской взглянула на мою ладонь.
— А куда?
— Обедать. Куда же еще?
— Я тоже поела бы что-нибудь, — подала голос
Нина, хлопая ресницами и царапая ими свои очки.
Кто бы сомневался!
— Вот и славно, — я взял контейнер Яны и отнес
его кадровичке на стол. — Вот вам бутерброд. А еще яблочко есть. И что там еще?
— Ириска, — промямлила Яна.
— Угощайтесь, Нина.
Вернувшись к стажерке, я не стал ждать, когда
она очухается. Взял ее за руку и потянул на себя. Так сильно, что немного не
рассчитал. Она влетела грудью в меня. И эти сосочки... У-ух! До самого сердца
пронзили меня!
— Ой... — шепнула она.
Ее теплая ладошка таяла и наполняла меня
теплом. Какой же это был кайф!
— Все, нам пора.
Я тащил девчонку за собой по коридору, а сам
думал о том, в каком укромном уголке бы ее зажать. Раздеть! Разорвать трусики!
Съесть ее всю! Растерзать!
Я привел Яну в кафе и усадил за стол.
Сердцебиение зашкаливало, руки охватил мелкий тремор. Рядом с ней я трясся как
Янозависимый, как ЯНАркоман!
— Выбирай, — я вырвал из рук медлительной
хостес меню и положил перед тихоней.
— Но я, — стажерка засмущалась и поджала губу,
— сумочку не взяла.
— Я угощаю, Ян.
Скромница так и не притронулась к меню. И я
понял, что девочка не разбалована мужским вниманием от слова «совсем». Но,
глядя на нее, не понимал: как же так? Почему?
ПОЧЕМУ? Почему никто
до сих пор не прибрал этот запылившийся бриллиант?
Намылить душистой пеной, вытереть насухо
полотенцем. А чтобы сверкал, облизнуть. Вылизать всю!
У нее ведь все: фигурка что надо, смазливое
красивое личико, кудряшки эти блестящие... а взгляд… он же сражал наповал!
Пусть ее одежда и была дешевенькой, а обувь пережила
не одну революцию —
это были такие мелочи! Ведь Яна даже в мешковине была самой настоящей красоткой!
Только слепой бы не заметил ее.
Яна ухаживала за собой: ее губы всегда были
накрашены и блестели, будто наживка для глупых рыбёх вроде меня, глазки
подведены, а на пальчиках красовался аккуратный маникюр. Такую девочку сложно
не разглядеть за невзрачным куском тряпья. Она же сияет и магнит к себе. Тянет
как будто магнит!
