В антракте Мария с отцом прогуливались в театральном фойе вместе с остальной публикой. Она с восхищенным любопытством разглядывала гостей: элегантные кавалеры в идеально пошитых сюртуках и дорогих галстуках сопровождали своих дам, распространяющих тонкий аромат парижских духов. Глаза слепил блеск алмазов, сапфиров и жемчуга.
Боковым зрением она видела, как останавливаются на ней заинтересованные взгляды не только молодых людей, но и степенных мужчин в черных и серых сюртуках, беспокойных газетчиков в клетчатых пиджаках и, уж конечно, офицеров, к сожалению, немногочисленных в собрании. Девушка с удовольствием отметила, что на ее долю тоже приходится изрядное число восхищенных мужских взглядов. Надо полагать, её новое платье – купленное за двести рублей в магазине Альшванга, украшенное тонкой вышивкой имело успех.
…Раздался звонок, и они вернулись в ложу.
Девушка была поглощена своими мыслями и не услышала почти ни слова из того что говорили актеры…
Когда они вышли из театра, на улице был настоящий ливень. Сквозь потоки дождя тускло мерцали фонари, на мокрой брусчатке гулко раздавался стук копыт, скрип колес, звенел смех и гомон разъезжающейся публики.
Кинув рубль прикорнувшему на козлах в ожидании седоков бородатому мужику, Баранцов вскочил в фиакр и возница сдвинув картуз тронул лошадей.
Через пару минут девушка решила приступить к задуманному разговору.
– Батюшка, я хотела поговорить с тобой.
– Да, Марьюшка, – добродушно отозвался купец. Отчего и не поговорить!
Ты… Ты желаешь соединить мою жизнь с господином Корфом – но я не смогу с ним жить, – начала она словно шагая в бездну. И… ну ты понимаешь… все остальное! Я… Мне отвратительна сама мысль о том, что он будет меня… будет со мной… – она запнулась, мотая головой не в силах высказать то что у неё на языке. Ты всегда – всегда говорил что рад тому что я расту не… кисейной барышней а могу жить собственным умом. Рар’а, ну подумай – своим намерением ты противоречишь сам себе. Ты собираешься устроить мою судьбу без моего согласия! Ты хочешь принять за меня самое важное решение в жизни! Как будто я так глупа, что не в состоянии это сделать сама!
Повисла показавшаяся ей вечностью пауза.
– А ты знаешь, доченька, – вдруг с неожиданной доброй улыбкой сказал Михаил Еремеевич. Наверное ты права – пусть так и будет. Твоя матушка перед смертью просила чтобы я разрешил выйти замуж тебе за того, кого ты сама захочешь. Не гоже наверное силой толкать тебя под венец… Может ты и сам поймешь что Виктор Петрович не так уж плох! Да в конце концов, я пока еще не собираюсь умирать – что бы не говорили эти ученые крысы со своими клистирами и стетоскопами! – он вдруг рассмеялся – совсем как раньше, когда еще была жива мама.
– Да, да! – радостно воскликнула Мария. Так ты не будешь заставлять меня венчаться? И изменишь духовную? Правда?
– Раз я обещал, значит, так и сделаю. Купец Баранцов – человек слова, да будет тебе известно, – с оттенком тоски в голосе сообщил Михаил Еремеевич, поглаживая бородку.
Дождь все усиливался. Клеенчатый верх фиакра намок, струи дождя обдавали брызгами лица и одежду седоков. Она с тревогой посмотрела на отца.
– Батюшка, поехали быстрее, а то ты не дай Бог можешь простудиться! Эй, извозчик…
– Не волнуйся, дочка, не простужусь, – оборвал он её. Я семь лет в тайге прожил, на снегу бывало спал…
Маша засмеялась, от переполнявшей её радости. Отец собирается изменить свою волю! Она все-таки уговорила его! Теперь все будет хорошо! Так недалеко и до того чтобы он понял что сейчас не старое время, и девушки сами могут выбрать себе спутника жизни. А зачем ждать?
