Мне нравится ходить на этот рынок,
Он властью был однажды запрещен,
Но не дошло до праздничных поминок.
И в трусости народ не уличен.
Указы сочинялись. И дубинки
Вменялись. Полицейских каблуки
Раздавливали ягоды рябины,
В пыли подрагивали пескарьки.
Но по утрянке бабки уже в сборе,
Расселись чинно по своим местам,
Ни угрызенья совести, ни боли:
Кто колотил – тем непрощенный срам.
И вновь кулечки из газеты местной,
Подсолнечные семечки, грибки
Сушеные, из собственного теста
С картошкой и капустой пирожки.
И тут же Тузик верный завсегдатай —
Хвостом просительно по локтю бьет.
И воробьи, а с ними воробьята —
Всяк для желудка крошку ждет-пождет.
Я с восхищением, с улыбкой мягкой
Промеж рядов неспешно прохожу
И чабора куплю, садовой мяты,
За пазуху украдкой положу.
Чтоб тело ароматом насытилось,
Чтоб сердце, вспомнив мать, родной Хопер,
Порою с перебоями не билось,
И в жилах крови не слабел напор.
Они мои ровесницы-старушки,
И детство их помечено войной.
А ты, в погонах, мафию не слушай,
Возьми ромашки и ступай домой.
