Снежные письма - страница 8

Еще утром, стоя под восхитительным горячим душем, она с удивлением поймала себя на мысли, что думает о своем письме. Девушка даже слегка рассердилась на себя: а как же Вадим и его предательство? Разве можно так быстро исцелиться лишь потому, что некто ответил на ее беспорядочные, сумбурные заметки? И Лиза старательно анализировала то, что бурлило в ее душе. Внутри боролись противоречивые чувства. С одной стороны, ей было стыдно за своё спонтанное решение – излить все накопившиеся эмоции на бумаге и выбросить их в пустоту, где они могли навсегда остаться без ответа. Это больше походило на юношеский, бунтарский порыв, но никак не на поступок молодой женщины с определенным опытом и сложившейся жизненной позицией. С другой стороны, Лиза чувствовала, что поговорила со случайным попутчиком в поезде. Таким человеком, которого ты не увидишь больше никогда после полуночной остановки на станции, а, значит, которому можно поведать что-то сокровенное, личное. Эта анонимность и неопределенность волновали ее. Лиза чувствовала предвкушение чего-то нового. Ее возбуждала загадочность происходящего. Хотя по сути, ничего толком и не произошло. Она просто кинула письмо в невидимый почтовый ящик и не знала, получит ли ответ. Но внутренний голос горячо шептал: «Он ответит! Вот увидишь!». Но тут же другой голос гнусаво бормотал: «Ага, а еще, возможно, скоро приедет Вадим. Он же не зря интересовался, где ты. И что тогда будешь делать? Простишь?». И Лиза в сердцах топала ножкой, возражая: «Да какая разница?! Ну приедет! И что? Я придумаю, я справлюсь, я не прощу!».

Свой традиционный кофе она выпила еще в десять утра. Подавая душистый, пряный напиток, Густав слегка качнул головой, и Лиза уловила в этом движении нечто, что показалось ответом на ее немой вопрос: «Есть ли ответ? Он что-то написал?». Но официант молча погрузился в рутину ресторанных будней, оставив девушку наедине с пухлой оранжево-красной чашкой. Она пила густой, ароматный кофе маленькими глоточками и думала. Кто же этот молодой человек? Почему он вообще решил отреагировать на ее мысли на бумаге? Хм, а ведь ответ прост. «Грустно. Мне тоже». У него тоже что-то случилось. Это было пока лишь догадкой, но Лиза на интуитивном уровне чувствовала, что права.

Спустя полчаса она уже гуляла по городу, стараясь миновать очевидно туристические маршруты и сворачивая в тесные проулки без сувенирных магазинов и шоколатерий. Здесь, в относительно безлюдных улочках, Лизу ничего не отвлекало от мыслей, которые она скрупулезно просеивала, раскладывала по полкам и придирчиво сортировала по уровню важности. Но центр Брюгге – не такой уж и большой. Поэтому девушка неизменно выходила на оживленные улицы, где бесчисленные туристы гудели возбужденным роем. Без устали перемещались они от бара к ресторану, от ресторана – в магазин, от магазина – снова в бар. В их руках едва помещались пакеты с сувенирами и подарками. Но им были ни по чем тяжесть сумок и замерзшие пальцы. Гости города безудержно предавались чревоугодию, возлияниям и праздничному шопингу, наслаждаясь эйфорией главного зимнего праздника.

В какой-то момент Лизу захлестнул этот водоворот, и она сама не поняла, как оказалась на пороге маленького магазинчика. Но дверь чуть жалобно скрипнула, ей в противовес весело звякнул колокольчик, и девушка попала в… сказку? Не было это похоже на елочные базары в ее городе, где куцые искусственные елки сиротливо скучали, возвышаясь над табличками с ценами. И даже не напоминало просторные залы в ТЦ с их тусклыми, безликими шарами и пафосными куклами «ручной работы». Нет, это была не просто лавка с елочными игрушками, нет! Настоящая сокровищница! В древесно-хвойном воздухе оживало само Рождество! В окошках пряничных домиков, того и гляди, зажжется теплый свет. Стада оленей в шапочках и шарфиках бросают любопытные взгляды. Имбирные человечки и застывшие в вечном танце балерины. Ангелы в серебристых одеяниях и розовощекие амуры, стыдливо скрестившие пухлые ножки. Бравые Щелкунчики из дерева и керамические пастушки с нежным румянцем на щеках. Целые рождественские вертепы из гладкого фаянса и фетровые шершавые гномы. Волшебные сани, готовые взлететь в черное небо, полное сияющих звезд и, конечно же, елки! С искусственным снегом и шишками, с фонариками и разноцветными шарами, подглядывающими из-за колючей мишуры. Лиза почувствовала, как её дыхание замерло. Она медленно ступала вдоль витрин, прислушиваясь к звону колокольчиков, который сливался с шелестом упаковочной бумаги. Пальцы едва касались игрушек, которые в ожидании покупателей висели на небольших деревянных кронштейнах. И вдруг Лиза остановилась. Глаза сами собой нашли среди всего этого волшебства и мистерии маленькую, хрупкую балерину. Фигурка переливалась как-то невесомо, призрачно. Тонкая и нежная – казалось, будет достаточно одного даже легкого движения, чтобы сломать замершую танцовщицу. Полупрозрачная, сияющая изнутри серебром, она казалась какой-то нереальной, даже заколдованной. Лиза аккуратно подцепила петельку, сняла балерину и, стараясь не дышать, положила ее себе на ладонь. Сложно было сказать, чем привлекала игрушка – застывшая в изящном прыжке, в развевающейся юбке с воздетыми к небу тонкими руками. Было в ней что-то одновременно легкое, торжественное и… невыносимо печальное. Лиза бережно накрыла балерину второй ладонью, словно защищая от всех бед, и уверенно двинулась в сторону кассы.