Сделав еще пару элементов, малышка замирает, и наша команда не может не оценить потрясающего шоу, разрываясь аплодисментами.
– Эффектная девчонка, – тычком по ребрам привлекает мое внимание Геныч.
– Кто такая?
– Евгения Ковальчук, – подмигивает друг, – большая надежда фигурного катания.
Ковальчук, значит. Фамилия кажется знакомой, вот только откуда я могу ее знать – ума не приложу.
– Что, Кир, поплыл?
Поплыл – это громко сказано, но залип не по-детски. И уже даже знаю, где и в какой позе хотел бы видеть эту дерзкую Евгению. А судя по гордо вскинутому подбородку и полному отсутствию смущения, малышка раскрепощена. В моей голове уже зреет коварный план по соблазнению. Я вполне не прочь завоевать еще один "трофей".
– Оля, что за срыв? Ты уже как минут десять должна здесь отсутствовать.
Ох, еще с юношества помню, как эти двое любили "кусаться". За их пикировками наблюдать – сплошное удовольствие.
– Сема, не ворчи, сам понимаешь, работа – она такая.
Девчонка, не обращая внимания на плотоядные взгляды двадцати пяти озабоченных парней, вытянув спинку по струнке, походкой от бедра двинулась на выход.
– Умеешь ты поставить жирную точку, Женёк!
Твою мать, какой знакомый голос. Выглядываю из "хвоста" страждущих полюбоваться на красотку и вижу того, кого совсем не ожидал. Метлицкий.
Та самая Евгения что-то кидает ему в ответ и улыбается. До других ей нет никакого дела.
Она уже почти прошла мимо меня, когда неожиданно переводит взгляд своих серых глаз. На лице мелькает изумление. Идеальная бровь выгибается, и девчонка замедляет шаг.
Красивая, зараза. Идеально симметричные черты лица с тонкими линиями. Аккуратный носик, пухлые губы и большие глаза, прячущиеся за веером густых ресниц. Натуральная, ни грамма косметики. Естественная, неизвращенная красота.
Вижу, что и я ее цепляю. Ухмыляюсь своей самой сногсшибательной улыбкой, давая понять, что не прочь познакомиться поближе.
Кто-то из ребят несет абсолютную чушь и начинает мерзко улюлюкать. Евгению это быстро приводит в чувства. Растерянность мгновенно сменяется отстраненной холодностью. И девчонка, гордо вскинув подбородок, скрывается за дверью.
– Познакомишь, Димыч? – выдает кто-то из команды.
– Эта цыпа тебе не по зубам, Жаров.
– Только подойди к моей сеструхе, все, что ниже пояса, оторву.
Вон оно как, сестра, значит. Это вдвойне подстегивает интерес.
– Что, Метлицкий, история повторяется, – парень переводит на меня горящий яростью взгляд. – Из-за девчонки будем ругаться? – ухмыляюсь, когда лицо давнего врага стремительно багровеет, – не боишься, что снова меня выберет.
– Только подойти к Женьке… – кроша зубы в порошок, рычит парень, – за нее голову оторву, Дёмин, – тычет кулаком мне в грудь.
– Ну-ка, рты закрыли, стадо животных! – врывается в наш междусобойчик грозная Ольга Павловна. – Я до тебя первая доберусь, Дёмин. Нечего мне девок своей голливудской улыбкой и смазливой мордахой совращать. Узнаю, что кто-то из вас ближе, чем на десять метров к моим девушкам подошел, устрою такие штрафные санкции, что год отрабатывать будете. Ясно выразилась?
Страшная женщина – Устинова. Смотрю, даже Семеныч присмирел и смотрит на наше "стадо животных" волком.
– Ответа не слышу.
– Да.
– Поняли.
– Как скажете, товарищ командир, – осталось только честь отдать и в ноги поклониться. Только фиг я теперь от этой малышки отстану! Запретный плод – он сладкий самый.
