И тут родственник с командой допустили ошибку. Надо было из района срочно выбираться, а они отошли к своей машине и стали обсуждать результаты мероприятия, приводить в порядок потрепанную одежду и просматривать снятое видео. Сидя в салоне автомобиля.
Примерно в полвторого ночи на стоянку резко зарулил внедорожник без номеров. Мгновенно смекнувший, что дело плохо, Шнягин ударил напарника локтем и тот газанул с места, вклиниваясь между неопознанным джипом и Шкодой с компанией племянника Зорина.
Они опоздали буквально на полсекунды. Внедорожник своим сваренным из металлических труб бампером врезал в бок легковушки со стороны водительской двери. Затем сдал назад, намереваясь развернуться, но тут Шнягин начал стрелять по колесам и сидящие внутри двое бородатых молодцов бросились из машины наутек в разные стороны, весьма профессионально петляя на ходу и укрываясь за припаркованными машинами.
Замешкавшись на несколько мгновений, чтобы оценить состояние пострадавших, Шнягин решил преследование не вести, а срочно доставить двух «тяжелых» в больницу, памятуя о своем неофициальном статусе в рамках данной миссии. Машина нападавших все равно осталась, можно будет потом от нее клубок размотать. Убедившись, что пострадавшие живы (третий герой и вовсе отделался легким испугом) и получив информацию о состоянии их здоровья, капитан, не откладывая до утра, позвонил Зорину прямо ночью.
– Все правильно сделал, нет вопросов, – Зорин через силу заставил себя говорить спокойно. – Спасибо. Буду должен, капитан. Не забуду. Свободен.
Полковника буквально трясло и он не понимал, в чем дело. С племянником они особо никогда не дружили, вообще не разговаривали уже полгода. Негласное наблюдение за ним он выставил исключительно по слезной просьбе своей сестры – потасовки с героями репортажей новоявленного блогера-борца за все хорошее происходили регулярно, что не могло, разумеется, мать не тревожить. После случайно подслушанного разговора сына с друзьями, в ходе которого озвучивалось намерение всерьез взяться за тему нелегальной миграции, женщина решила обратиться за помощью к брату, чего обычно никогда не делала – принципы не позволяли.
Так что состояние свое Зорину никак списать на последствия ночного происшествия не удавалось. Что мог, он сделал, не сделал бы этого, могло еще хуже получиться. Тут дело в чем-то другом. Не в странном ли сегодняшнем сне, который так резко прервал звонок Шнягина?
Сны полковник обычно не помнил – они оставались по ту сторону реальности сразу после звонка будильника или телефона – насыщенная всякими неприятностями жизнь не оставляла места для рефлексий по поводу ночных видений. Но этот никак не желал уходить в глубины подсознания. Яростные и просящие одновременно огромные светящиеся глазищи Кибальчиша и его чудная красная шапка-буденовка появлялись перед мысленным взором снова и снова.
– Да чтоб тебя! – выругался в полголоса Зорин. – Помогли доктора… Выписали таблеточки… Теперь вот глюки начинаются!
Принять проверенное средство для снятие душевных волнений и устранения колебаний тоже было нельзя – не сочеталось содержимое подарочных бутылок из заветного шкафчика с выписанными неврологом препаратами радикально. Лучше даже не пытаться, могут и не откачать потом.
Зорин неожиданно для себя вдруг подумал, что просто надо сделать то, о чем просил ночной гость. И это было бы наилучшим выходом. Вопрос явно намеревался решиться сам собой – вот и здание под детский центр есть, только дезинфекция понадобиться основательная и ремонт. Тогда и племяш будет доволен, когда очухается, и сестра спасибо наконец скажет, и совесть оставит в покое. И Кибальчиш будет доволен.
