– Дорогой отчим, я понял ваш намек. Вы советуете мне не делать поспешных выводов и присмотреться к той, которую я уже мысленно назвал своей избранницей.
– Нет, я не это имел в виду. Я прошу тебя выбрать, кем ты хочешь видеть эту девушку – юной прелестницей или коварной змеей?
– Конечно же, первое.
– Но в таком случае все твои мечты найти себе подобных останутся мечтами, – отчим показал на первую книгу, – тебе придется многое пережить, чтобы спасти девушку от тех, кто её преследует… и чтобы сохранить её фамильный артефакт. По пути тебя неоднократно будут одолевать сомнения, правда ли она та, за кого себя выдает… но твое сердце будет мудрым и не позволит одурманить твой разум.
– Но… я хочу встретиться… с такими же, как я.
– Это невозможно. Ни в одной из реальностей. Но есть вариант, где ты найдешь остатки цивилизации своего народа… передашь нам мудрость своих предков… Ты столкнешься с непониманием и одиночеством, только через много лет после твоей смерти наш народ поймет, как много ты сделал для нас…
– А девушка?
– Она окажется коварной… весьма коварной. Ты до последнего не будешь верить, что она делает все, чтобы уничтожить тебя и память о твоем народе. Твое сердце будет слепо и не станет верить доводам разума. Только в самом конце истории ты поймешь, что та, которую ты любил, была твоим злейшим врагом.
– А… что с ней будет потом?
– Она умрет. Ты убьёшь её.
– Нет… я не хочу так…
– Значит, ты выбираешь первый путь…
– Нет… – я в отчаянии посмотрел на обе книги, – а… можно как-нибудь…
– …и то, и другое? – договорил отчим, – нет. Ты должен выбрать что-то одно.
Он протянул мне обе книги. Я открыл одну из них наугад, тут же ощутил запоздалый ужасок, – а вдруг я уже сделал свой выбор. Но нет, ничего не произошло, я изумленно уставился на пустые страницы.
– Здесь… ничего нет.
– Пока ничего нет. Твоя история еще не написана.
Я открыл вторую книгу – там было то же самое.
– Что же… думаю, всё можно исправить.
С этими словами я взял перо, обмакнул его в чернильницу и попытался написать на странице несколько строчек. К моему изумлению у меня ничего не получилось.
– Говорю тебе – твоя история еще не написана.
Новый порыв ветра потряс дом. Я вздрогнул. Мне стало не по себе, только сейчас я почувствовал, с какими неведомыми доселе силами я столкнулся.
– Что же… – сказал я чуть погодя, – дорогой отчим, большое спасибо, что рассказали мне всё это… про две истории, из которых нужно выбрать… Однако обещаю вам, что свою историю я напишу сам.
– Лэндн… из зе кэпитэл оф Грэйт Бритиш.
– Да будет тебе, заладил, – бормочет Нинка. Бормочет так, добродушно, еще бы не добродушно, в кои-то веки выбрались. Да не куда-нибудь выбрались, в Египет там какой-нибудь, на берег турецкий, а…
Да.
– День добрый! Как доехали?
Гид в цилиндре выходит навстречу, улыбается во все тридцать два, или сколько их у него там, у Шаряева вот то ли тридцать третий, то ли тридцать какой лезет, Шаряев еще думал, косточка какая в десне застряла, а нет, зуб. И криво как-то вырос, то ли удалять его, то ли что, да всё недосуг, сейчас вон, полетели в Лэндн, который из зе кэпитэл оф Грэйт Бритиш…
– Файн, тэнкс.
Это Шаряев. Нинка шикает, ты лучше по-русски говори, тебя быстрее поймут с произношением твоим. Шаряев сжимает зубы, придушил бы он эту Нинку, голыми руками бы придушил. Ну да ничего, не надо никого душить, держись, Шаряев, домой вернутся, и на развод, и гори оно все синим пламенем…
