Время сеанса пролетело незаметно. Надежда Александровна обратила внимание на физическую травму Лео, но, в отличие от душевных, заживить быстрее эту рану она не могла. Вообще Надежда Александровна обладала таким высоким уровнем эмпатии, что некоторые специалисты в области врачевания души нашли бы в этом скорее минус. Случалось, что в особо острые и чувственные моменты сеансов с некоторыми клиентами сквозь правильно выстроенное отношение к работе, а говоря проще – сквозь «не брать до головы», у Надежды Александровны всё же просачивались едва заметные слёзы сострадания. Сострадание – удивительная способность людей или всего лишь очередной баг, обусловленный неспособностью обуздать свои «зеркальные нейроны»?
Лео нравилось эта черта в Надежде Александровне, этот нечеловеческий уровень сострадания, который вселял в него надежду: в сфере духовного здоровья ещё не всё обречено. Ведь сейчас всё выглядело так: сначала онлайн-образование штампует айтишников. Затем получившиеся шаблонные спецы бездумно штампуют куски кода. В это же время молодые люди, начитавшись статей c продающими названиями типа «10 способов распознать абьюзера» и «Как выстроить личные границы», решают, что их призвание быть психологами. Наконец, когда очередной спец-айтишник вместе с кодом наштамповал себе эмоциональное выгорание, он идёт лечиться к тому самому психологу, который уже успел завести аккаунт в Инстаграме и написать новые статьи типа «Как стать счастливым за несколько недель» и «4 способа избавиться от тревоги».
– И вы решили сказать мне об этом только сейчас? – удивилась Надежда Александровна, когда Лео за десять минут до конца сеанса решил вскользь упомянуть об увольнении.
– Ну да, а что в этом такого?
– Лео, о чём мы говорили все эти сорок пять минут?
Лео прокрутил мысленную ленту и перечислил основные моменты, которых сегодня они коснулись на терапии:
– Страх смерти, панические атаки, моё будущее… – на последних словах Лео задумался, и его разум снова вылетел из кабинета куда-то в пространство вероятностей, возможностей и невозможностей, оставив тело без присмотра.
– Заметили? Всё о том, что может произойти, но не факт, что произойдёт. А то, что с вами уже произошло, вы продолжаете упорно игнорировать.
Лео вздохнул и посмотрел на Надежду Александровну. Она была права: всякий раз он словно не замечал столько хорошего, столько важного, что происходит с ним в жизни. Теперь Лео понял – он абсолютно разучился делиться радостью. Психотерапия сыграла с ним злую шутку – она стала для него пространством для размещения тёмной стороны жизни. Он не разучился испытывать радость, нет, наоборот. Радость, как и другие эмоции, стала приходить чаще. А вот задержать её, поместить её внутри себя, разрешить ей остаться, а тем более преломить кусок радости с кем-то другим – эта способность оказалась утраченной.
– Что вы чувствуйте сейчас, Лео?
– Прямо сейчас? – он снова задумался и отвёл взгляд в сторону, чтобы понять, присутствует ли в нём сейчас какая-то эмоция или чувство.
– Когда вы говорите об увольнении.
Надежда Александровна снова сделала свою работу мастерски. Лео это понял и тут же наполнился чувством благодарности. На его лице появилась редкая для этого помещения гостья – улыбка.
– На самом деле я очень рад… Да! Я очень рад! – оживился Лео.
– И я радуюсь вместе с вами, Лео. Я помню, как часто вы говорили о желании уволиться. Я рада, что вы поделились со мной вашей радостью.
