С той поры он не ограничивался знаниями, почерпнутыми из книг и статей (а читал он разнообразнейшую литературу на всех основных европейских языках). Он проехал тысячи километров на поездах и в телегах, пересекая вдоль и поперек Европу, Кавказ, Урал. Прошагал сотни километров, изучая рудники Польши, Чехословакии, Германии; древние вулканы Центральной Франции и огнедышащий Везувий; грязевые вулканы Тамани и Керченского полуострова, нефтепромыслы Баку; рудопроявления в горах Кавказа, Алтая, Средней Азии, на Украине; гранитные массивы Забайкалья и Франции, базальты Северной Ирландии…
Как геолог он охватывал мыслью миллионолетия существования биосферы и живого вещества; как историк прослеживал эволюцию мысли человечества за века и тысячелетия. Последнее обстоятельство во многом определило его представления о ноосфере. Владимир Иванович понимал ее как область господства научной мысли, определяющей деятельность человека.
Не без наивности, свойственной гениям, полагал, будто научно-технический прогресс ведет к торжеству разума и рациональной организации природы: «Биосфера XX столетия превращается в ноосферу, создаваемую прежде всего ростом науки, научного понимания и основанного на ней социального труда человека». Как видим – никакой мистики.
Увы, этот его прогноз оказался, по меньшей мере, преждевременным. Надо отметить, что Вернадский никогда не называл свою гипотезу ноосферы учением. Эти предположения о возможном будущем нет оснований считать научно обоснованной теорией.
Светлое будущее ноосферы чем-то напоминает вещее сновидение. Вовсе не обязательно, что произойдет именно так, как предполагается в теории. Будущее человечества, так же как любого народа, не предопределено с неизбежностью астрономического явления. Что-то может сбыться – не более того.
Необычайная проницательность и высокий полет мысли Вернадского объясняются выработанной за годы научных исследований способностью активизировать работу двух полушарий мозга как гармоничного целого (соединение вдохновения и расчета, интуиции и рассудка, эмоций и здравого смысла). Другими словами, он был одновременно и мистиком, и реалистом. Кроме того, Вернадскому было присуще соборное мировосприятие – феномен сверхличности.
В каждом из нас помимо привычного самосознания, конкретной личности, присутствует и определенная доля сверхличности – своей семьи, своего народа, своей страны, человечества.
