– Вот так всегда! Рано, рано, а потом – раз, и уже поздно будет! И потом! Где мы тут найдем ей достойного жениха, чтобы и нашему делу был помощник?! А коли затянем, то она сама начнет себе искать суженого. А как найдет, то и вовсе не обрадуешься.
Григорий Иванович отмалчивался.
– Девка она хоть и послушная, но себе на уме, своевольная. В кого это она такая? – продолжала натиск Наталья Алексеевна, вспоминая себя в том девическом возрасте, когда уже невтерпеж, готова была уже из юбки выпрыгнуть, чтобы сразу из девки стать бабою.
При этом претендентов на помощь в осуществлении такого качественного перехода из девки в бабу всегда хватает. Только вот если хватало умишка сдержаться и дождаться суженого, тогда и толк бывал в делах этих сугубо личных.
Глядя на свою, так казалось нежданно повзрослевшую дочь, красавицу Анну, Наталья Алексеевна вспомнила себя и тот сладкий, а порой мучительный процесс женского взросления, что ждет каждую, кто путается в собственной юбке, завлекая со временем в эту путаницу парней и мужиков.
Вот тут-то и встает вопрос, с кем повестись и кто для этой затеи сгодится, чтобы не было потом мучительно и даже горько.
Когда-то и Наталье Алексеевне пришлось, будучи юной на выданье девицею, решать такую задачу.
С одной стороны, миленок – паренек чуть постарше самой пятнадцатилетней Натальи, что за ней хаживал, не давал проходу, все норовил повстречать ее в проулке да прижать поплотнее к забору, растревожить девичью плоть, а по субботам, в банный день, караулил на заднем дворе, чтобы через тусклое слюдяное оконце разглядеть запретные Натальины прелести.
С другой-то стороны видно было, конечно, что пустозвон и голытьба этот настырный миленок, который прижимался к пылающему лицу Натальи холодным своим веснущатым носом, слюнявил ее, неумело пытаясь поцеловать. Но сердечко Наташкино молчало, плоть была глуха к навязчивому обхаживанию и горячему взволнованному дыханию.
– Гол, как тесаный кол, и подпоясан глупостью, – подвел итог наставлениям дед Натальи Никифор, дав краткую характеристику Наташкиному ухажеру.
Дедушка Никифор Трапезников ей все на Алексея Гуляева показывал. Тот, конечно, не красавец, в годах уже мужик и рябоват, да дело знал.
– С лица воды не пить, – не унимался дед Никифор, раз за разом привечая Алексея и подталкивая к нему внучку. Боялся старый, что вот-вот уйдет из жизни, а Наташа останется одинешенька.
А Гуляев, сноровистый мужик, все мотался в Троицкосавск, небольшой, но богатый купеческий городок на границе с Китаем, известный обширным чайным Кяхтинским рынком – промежуточным пунктом Великого чайного пути из Китая в Европу. Через Троицкосавск Гуляев продвигал торговлю китайскими товарами, среди которых были чай, всякие специи, ткани, лекарства, и обменивал это добро на меха и кожи, добытые промысловиками в сибирской тайге и на дальних промыслах на Камчатке и в Америке.
Вот когда умишком-то Наташа раскидывала: отстранив от выбора песню сердца, оставалось за купца Алексея Гуляева идти. Купец старше ее, конечно, но сильный, быстрый да удачливый, и было сразу видно – с перспективой купец.
Так и сладилось после долгих и мучительных сомнений.
Сосватали Наталью и оженили молодых под золотым куполом поздней осени.
Под венец Наташа шагнула девственницей, практически не целованной, если не вспоминать неуклюжие лобызания юного ухажера.
