Мальчик задумался.
– Я не знаю, – ответил он и смело добавил: – Да.
– А не испугаешься? Ни единой живой души!
Мальчик пожал плечами. Ему вдруг стало стыдно. Но из-за чего стыдно, он не понял.
Далеко за их спинами возник из безмолвия рокот мощных моторов. Сидящие на воде чайки шумно взлетели и унеслись в горячее марево солнца.
Обернувшись, мальчик увидел, как два зеленых приземистых танка, разрисованных камуфляжными пятнами, остановились в отдалении, параллельно устремив стволы орудий в сторону залива.
«Загорать приехали, – подумал мальчик. – Опять рыжий нагишом будет».
– Что означает это число? – спросил старик, искоса глянув на табло калькулятора.
– Столько раз еще ударит мое сердце. Но теперь уже меньше, – ответил мальчик.
– Это неверно, – произнес старик мрачно.
И отвернулся.
– По ТВ все время говорят, что перед вечностью нет разницы – сто лет прожить или один год, – сказал мальчик, покачивая в руке гладкую пластину калькулятора и посылая ею на мраморного атлета солнечный зайчик. – Говорить легко. Ты прожил семьдесят лет, а я – четырнадцать. Это… – он быстро набрал числа на калькуляторе. – Пять моих жизней.
– Ну и что? – сухо сказал старик. – Только одну твою первую я и был счастлив.
Не поворачивая к внуку лица, он громко спросил:
– Значит, можно любить человека только за то, что он красив?
Мальчик таинственно улыбнулся и кивнул.
– Даже когда она пьяная? – быстро спросил старик, боковым зрением увидев его кивок.
Мысли мальчика спутались…
«Фома не об Изабель, о моей маме спрашивал!» – понял он.
Не зная, что ответить, он сказал тихо:
– Она потом плачет.
Более старик не задавал ему вопросов.
Вдруг вспомнилось мальчику одно радостное обстоятельство, которое еще совсем недавно занимало его мысли. Не доверяя счастью, он все подходил к дверному косяку, прижимался к нему пятками ног, спиной и затылком и сверху накладывал на голову распрямленную ладонь, а потом, не отрывая ладонь от косяка, поворачивался к нему лицом и проверял: действительно ли он вырос за последние два месяца на четыре сантиметра?
«Я и сейчас расту», – подумал мальчик.
Он набрал на калькуляторе число 4, разделил его на 60…
Перед самыми его глазами появилась белая от ожогов кисть Фомы.
Старик взял калькулятор из рук мальчика и швырнул пластину в залив.
Бросок был очень сильный. Блеснув в огне воздуха, пластина беззвучно исчезла в студенистой тине.
– Не умирай при жизни! – гневно крикнул старик, поднялся со ступеней и пошел прочь.
Мальчик растерянно посмотрел туда, где скрылась пластина, потом на пустой и теперь совершенно бесполезный чехольчик и, оглядываясь на залив, поспешил следом.
Танкисты загорали на газоне, подстелив под себя суконные казарменные одеяла. Один – коричнево-черный мускулистый негр в красных плавочках и соломенной шляпе, сдвинутой на затылок, лежал на животе, уткнувшись лицом в сложенные руки. Другой – рыхлый, с широкой, поросшей рыжими волосами грудной клеткой и толстыми ножищами – распластался совершенно голый на спине, нарочно напоказ вывалив на белые ляжки темную, чудовищных размеров мошну. Его глаза были закрыты узкими черными очками, и небритое лицо блаженно улыбалось. Экипаж соседней машины с гиканьем и матом резался в карты.
От танков веяло соляркой, гарью и порохом. Но всего острее был удушливый запах металла. Он отягощал воздух, заглушая собою нежный дух травы.
«Хорошо, что я заметил место, где упал калькулятор, – подумал мальчик. – Там торчит руль от велосипеда. Надо успеть найти его до начала прилива».
