– Тем более самурайским мечом! – Маргоша стряхнула крошки со свитера и деловито подбоченилась, – это же надо, какая дикость – башку человеку отсечь! Да это сколько силы-то надо! Не каждому доступно мечом размахивать! Я бы, например, и поднять этот меч не смогла…Не то, что по шее кого-то бабахнуть! Кровь рекой! Обезглавленное тело! Жуть!..
– Марго! Ты опять за свое! – с укором посмотрела на нее Яна, опасавшаяся, что гренка, которую к этому времени ей удалось проглотить, вернется обратно. – Ну, неужели нельзя без спецэффектов!
– Ладно, девчонки, не собачьтесь, – Олег решил увести разговор от этических противоречий в другое русло, – скажите лучше, помогать будете? А то мне, боюсь, без вашей помощи тут труднехонько придется. И текучка опять, зараза… Ведь московские преступники не ждут, пока я это убийство раскрою – они каждый день душегубствуют… А в этом деле особый подход нужен… Сдается мне, что убийство это имеет какую-то мистическую подоплеку. А вы такие дела любите. Ну так что? Будем дружить?
– А то! – деловито поднялась со скамейки Пучкова. – Ты главное, нам «зеленую улицу» обеспечь, чтобы нас не третировали с нашими «частносыщицкими» пропусками.
– Я скажу Сереге, чтобы он позаботился о том, чтобы вас везде, где нужно, пропускали. А будут проблемы – звоните, я всегда помогу, – на полном серьезе ответил Соловьев. – Быстрова! Очнись! Я пошел! Марго! Присмотри за ней. Она что-то неважно себя чувствует, по-моему.
– Ладно уж, пригляжу, – Маргоша свысока поглядела на свою бледную подругу и снова села на скамейку, – мы тут пока посидим еще, воздухом подышим, а ты иди, «наша служба и опасна и трудна!»
Проследив немного грустным взглядом за удалявшимся следователем, Маргоша развернулась всем корпусом к Яне и примирительно пробасила:
– Да ладно, подруга, не грузись ты так. Ты же детектив, а не кисейная барышня. Между прочим, обилие крови вокруг трупа говорит о том, что голову отрубили живому Заволжскому, а не мертвому. Вот я тут думаю, – она деловито поерзала на лавочке и хитро прищурилась, -а я ведь не все Олегу рассказала.
Быстрова с удивлением воззрилась на нее. Даже тошнота сразу прошла.
– Да, нечего их баловать, сами раскроем, у меня тут идейка одна появилась. – Маргоша отломила сухую веточку с соседнего куста и стала что-то царапать ею на песке.
– Ну, давай, выкладывай свою «идейку», – поторопила Яна подругу, – а то ведь не май месяц, замерзнем тут, пока ты с мыслями собираешься…
– Мне кажется, что надо бы поближе познакомиться с этой рыжей, ну, с Мариной Витальевной этой, – начала Пучкова вычерчивать какой-то замысловатый рисунок на песке, – где работает, чем занимается в свободное время, кто за ней ухаживает, ну и так далее… Потому что носом чую – она что-то знает! И выведет нас, может быть, сама того не подозревая, на убийцу. Может, она его давно знает, и даже не обратила внимания на его звонок или приход – такое часто бывает. Я читала. Люди не замечают людей, которых видят ежедневно – соседей, родственников – поэтому и считают, что «никого не было», «никто не приходил», «никто не звонил»…
– С чего ты взяла? – Яна понемногу уже начинала приходить в себя и обретать ясность мысли. Маргошина теория ее встревожила.
– А вот с чего. Ты вот сама подумай. Пока что на сегодняшний день рыжая девица была последней, кто его видел живым.
– Может, мы не все знаем, и к Марату Аркадьевичу приходил кто-то поздно вечером, – предположила Быстрова. – Ведь с того момента, как она ушла от него спящего, прошло много часов – почти сутки – до того времени, как она же его обнаружила…
