Через пару минут Яна уже возлежала на большом мягком кожаном диване в просторной гостиной и разглядывала красивую хрустальную люстру с позолотой. Рядом хлопотала Маргоша. Она зачем-то махала на нее бумажными листами, взятыми с хозяйского стола без спроса. Охала, ахала, послала на кухню Марину за стаканом воды. Потом крикнула, чтобы та накапала туда немного валерьянки.
– Давайте ненадолго оставим Яночку полежать тут в тишине, – сказала ласково Маргоша, беря под локоток взбудораженную странными гостьями Малинову. – Пойдемте, пойдемте, – затараторила она, видя, что хозяйка квартиры не совсем с ней согласна.
Когда Яна осталась одна в комнате, до нее вдруг дошло, что Марго изо всех сил стремилась увести Марину на кухню не для того, чтобы Быстрова тут прохлаждалась на диване.
Немедленно вскочив на ноги, она пробежала глазами по стене, сплошь уставленной книжными полками, скользнула взором по небольшому изящному письменному столу в углу и подошла поближе, чтобы рассмотреть то, что лежало на его поверхности.
Ничего особенно интересного она не нашла, да и нервы были на пределе: приходилось все время прислушиваться к случайным шорохам, доносившимся из кухни. Яна очень боялась, что внезапно в комнату войдет Марина и разразится жуткий скандал. Но она не могла не оценить подвига Пучковой, которая, так сказать, приняла удар на себя и из последних сил сдерживала хозяйку квартиры на кухне.
Неожиданно на глаза ей попалась старинная фотография в рамке из слоновой кости. Изображенная на ней женщина была молода, но не очень красива, хотя ее выразительные темные глаза поражали своей глубиной и чувственностью. Пышные светлые волосы были кокетливо забраны в узел на макушке, а несколько завитков небрежно касались маленьких изящных ушек. «Интересно, кто это может быть, – задумалась Яна, – может быть, мама Марины… Или бабушка…А может, и тетя Поля, которая ее воспитывала…» Надо будет уточнить на всякий случай. А еще лучше было бы…
Тут она догадалась вытащить из кармана мобильный, пощелкала кнопками и перенесла фотографию в память телефона. Получилось не очень качественно – все-таки фотография была старой и черно-белой, но, как говорится, «на безрыбье»… Удовлетворенная проделанной работой, а особенно тем, что ее не «застукали», Быстрова медленно подошла к окну – теперь не страшно, если в комнату войдет хозяйка – скажет, что ей уже лучше и она решилась поглядеть в окно…
Рядом с окном буквально вплотную к шторам стояли ряды книжных полок. Машинально проглядывая содержимое библиотеки, Яна задержала взгляд на простенькой, довольно потрепанной темно-зеленой тетрадочке-блокноте, плотно засунутой между двумя здоровенными томами. Книги были ярко-красные, и Яна почти сразу заметила эту тетрадку, словно травинку на красном платье. Яна прислушалась – на кухне, кажется, шла размеренная беседа Маргоши и Марины, иногда Марго натужно чихала, и тогда Быстровой прекрасно было слышно, как Марина вежливо желает Пучковой здоровья.
– Ну что ж, попытка не пытка, товарищ Берия, – мрачно пошутила сама с собой Яна и уже было протянула руку к книжной полке, чтобы взять зеленую тетрадочку, как почти рядом раздалось:
– Ну, спасибо, Мариша, накормила досыта, а то я уж от голода чуть сама не упала в обморок.
Узнав нарочито громкий басок Маргоши и, поняв, что нужно отвести любые подозрения хозяйки квартиры, Яна немедленно отвернулась снова к окну и, облокотившись на подоконник, стала делать вид, что внимательно изучает двор. Из полуоткрытого окна проскальзывал свежий холодный ветерок, смешанный с бензиновыми выхлопами и чем-то вкусно-ванильным (наверное, где-то рядом пекут торт, подумала Яна и на всякий случай сосчитала про себя до десяти, прежде, чем обернуться).
